— Мама тебя ищет, но я не скажу, где ты, если не выдашь меня. — Элейн бесшумно прикрыла за собой дверь. — Я бы поблагодарила тебя за сегодняшнюю импровизированную поездку в город, но в итоге мы провели весь день у портного. А я их с осени видеть не могу. — Кузина присела в соседнее кресло и закинула ноги на ту же скамейку, что и Виктория. — Ты не могла найти комнату, где уже разожгли огонь, или хотя бы захватить вторую чашку чаю?
— Я же не знала, милая кузина, что ты собираешься меня навестить. А попроси я затопить камин, тетя моментально узнала бы о моем убежище. Так что наберись терпения и учись.
Виктория поднялась с кресла и поморщилась. Сколько же примерок ей пришлось сегодня вынести! Затем она наклонилась перед украшенным резьбой мраморным камином и быстро разожгла огонь, к немалому удивлению двоюродной сестры.
— Надо же, сколько ты всего умеешь! — покачала головой Элейн.
— Отец еще в детстве меня научил. — Она вернулась в кресло и, поскольку воспоминание об отце вызвало привычный ком в горле, сменила тему: — Скажи-ка, дорогая подруга, как мне вырваться на несколько часов в город без присмотра?
— Можем пойти прогуляться, — пожала плечами Элейн. — Погода наконец установилась, так что предлог вполне правдоподобный.
— Я же сказала, без присмотра. — Виктория многозначительно уставилась на кузину.
— О, совсем одной? Неужели ты завела тайного возлюбленного? Или вы с Китом договорились о свидании? Рассказывай. Боюсь, мне в жизни не светят такие захватывающие приключения.
— Дурочка, — засмеялась Виктория. — Нет у меня тайного возлюбленного, а мы с Китом всего лишь друзья.
При воспоминании о нечаянном поцелуе в библиотеке пришлось скрыть улыбку. Жаль, она так и не видела Кита после той встречи.
— Ладно, тогда расскажи о своих суфражистках. Я давно о них задумываюсь. Пора бы и мне вступить в одно из обществ по борьбе за права женщин.
Виктория нахмурилась, с подозрением глядя на Элейн. Она давно поняла, что кузина отнюдь не так глупа и поверхностна, как может показаться с первого взгляда, — это все игра. Защитная реакция, выработанная жизнью с матерью, которая считает свою дочь пустышкой.
— Лучше выбери другую организацию. Тебе больше подойдет Национальный союз суфражисток.
Голубые глаза Элейн засверкали любопытством.
— И все же, сколько денег ты умудрилась собрать для своего общества? — В ответ на яростную гримасу Элейн небрежно помахала рукой. — О, да будет тебе. Я не собираюсь совать нос в твои тайны. Просто не забывай, что от меня ничего не скроешь.
Звук открываемой двери заставил девушек вздрогнуть. В комнату заглянула горничная. При виде барышень она испустила вздох облегчения:
— Вот вы где. Ее светлость вас ищет.
— Сколько тебе заплатить, чтобы ты забыла, что нас видела? — поинтересовалась Элейн.
Виктория же обреченно поднялась на ноги.
— У вас нет столько денег, мисс Элейн, — покачала головой служанка.
— Так я и думала, Нора, — вздохнула Элейн и позволила Виктории вытащить себя из кресла. — Какой уютный огонь, и все напрасно.
— Думай о хорошем. Теперь нас напоят чаем.
На следующее утро Виктория умолила тетю отложить примерки. Предлогом послужил визит к Пруденс. При упоминании названой сестры лицо графини превратилось в непроницаемую маску.
— Не забудь, что нам еще надо посмотреть украшения, — твердо заявила ее светлость.
Виктория отвела взгляд, пытаясь забыть о той ужасной ночи, когда решилась угрожать тете и дяде правдой о происхождении Пруденс. Тогда она впервые поняла, насколько устрашающей может быть леди Саммерсет, и пообещала себе никогда не переходить ей дорогу. Виктория решилась упомянуть подругу только для того, чтобы получить день свободы. Трудные времена требуют отчаянных мер.
Она посмотрела на грустное лицо Ровены. Виктория знала, что старшая сестра тоже скучает по Пруденс, и пообещала себе помирить их как можно скорее. На самом деле она и сама скучала по беглянке и жалела, что не может сегодня навестить ее.
Когда Виктория наконец выбралась из дома, она едва не прыгала от радости. По дороге она представляла, как чудесно будет обзавестись собственной квартиркой вдали от семьи. Иметь возможность идти куда пожелаешь, никому не докладываясь. Марта сумела добиться такой роскоши, и Виктория надеялась когда-нибудь последовать ее примеру.
Девушка вошла в здание бывшей конюшни. При виде ее Марта небрежно помахала рукой, будто они виделись пару часов назад. Сначала Виктория обиделась, но тут же рассудила, что церемонии ни к чему. Зачем тратить время на приветствия, если всех ждет важная работа?
Марта, Лотти и еще несколько женщин что-то обсуждали тем особым, добродушным, но язвительным тоном, что постоянно звучал в этом просторном помещении, по чьей-то прихоти именуемом штаб-квартирой.
При приближении Виктории Марта подняла палец:
— Стоп, давайте ненадолго прервемся. Я хочу познакомить вас с Викторией Бакстон. Мэри Ричардсон, Лилли Йохансон, я вам о ней рассказывала. Ее история выйдет в следующем выпуске газеты на первой полосе. Также именно ей мы обязаны поступлением последних пожертвований.
Женщины захлопали, и Виктория зарделась от удовольствия.
— У меня есть еще несколько чеков…
— Чудесно, — одобрила Лотти. — Эта аренда поглощает деньги, как Гаргантюа.
Мэри же молча и сурово наблюдала за группкой. Широкий, упрямо сжатый рот, прямая спина — вся ее поза волнами излучала нервное нетерпение и желание вернуться к прерванному разговору.
— Я помешала? — вежливо поинтересовалась Виктория.
— Нет, — в один голос ответили Марта и Лотти.
— Да, — заявила Мэри. Она подняла бровь и постучала туфелькой по полу. — Прошу прощения за резкость, мисс Бакстон, но, как бы ни был важен сбор средств, деньги ничего не стоят, если не предпринимать никаких действий. Вы не согласны?
— Конечно согласна.
Виктория переводила взгляд с одной женщины на другую в поисках подсказки. Обе упорно хранили молчание. Может, это какая-то проверка? Лилли, тихая седая женщина, незаметно отошла в сторону, словно не имея желания ввязываться в спор.
— И как вы считаете, действия должны одобряться всеми членами общества? Или только избранными? — настаивала Мэри.
Девушка испуганно сглотнула:
— Зависит от принятого типа управления. Если мы говорим о демократии, то нужно получить согласие всех граждан с правом голоса. При диктатуре достаточно получить одобрение диктатора. Или самому стать диктатором.
Мэри Ричардсон театрально распахнула глаза:
