– Как продвинулась твоя работа? – непринужденно спросила она Брэда.
– Прекрасно. Министерство иностранных дел будет очень довольно.
С того самого момента, как Брэд был приглашен на коронацию трехлетнего императора Гуансюя в 1875 году, полковник Брэдфорд Тэйлор был одним из немногих иностранцев, кого всегда считали желанным гостем в императорском дворце в Запретном городе в центре Пекина. Императорский дворец был обнесен внешней стеной, за которой была еще одна, внутренняя, и наконец сам Запретный город был окружен еще одной стеной.
Реальная власть в Китае была в руках вдовствующей императрицы, и это должно было продолжаться до тех пор, пока императору Гуансюю не исполнится пятнадцать лет. Вдовствующая императрица была властной, деспотичной и не знающей сострадания женщиной, на совести которой была отсталость Китая и его невозможность вписаться в современный мир. Но из числа молодых мандаринов, служивших советниками при дворе и осуществлявших связь между дворцом и иностранцами при иностранных миссиях в колонии, вырастало новое поколение, подобное младотуркам. Брэд был ближе связан с молодыми мандаринами, чем любой другой иностранец на службе в Пекине. Мандарины ратовали за строительство новых дорог и железнодорожных путей, прокладку телеграфных линий через всю страну с тем, чтобы улучшить связь между городами и провинциями Китая. Они были также полны решимости модернизировать китайскую армию и флот, чтобы они могли противостоять угрожавшей Китаю Японии, стране, некогда воспринимавшейся китайцами как варварская, но теперь обскакавшей своего «старшего брата» и продолжавшей двигаться вперед семимильными шагами во всех областях жизни.
Брэд считал одного из придворных, напрямую связанных с любимой племянницей императрицы Сунь Ин, своим сильным союзником. Сунь Ин была истинной принцессой. Округлая фигурка этой маленькой женщины двадцати четырех лет казалась бескостной, настолько ладно были соединены в ее теле кожа, плоть и кости. Безупречная кожа ее лица походила на фарфор оттенка светлого сандалового дерева. Ее раскосые глаза под выщипанными в ниточку бровями напоминали цвет темного нефрита. Слухи о том, что принцесса доверяет полковнику Тэйлору, были очень ему на руку и снискали ему славу самого компетентного эксперта по делам Китая среди всех остальных служащих иностранных миссий в колонии.
Сворачивая свой лагерь, путешественники заметили большое скопление народа вокруг священной пагоды на склоне холма.
– Интересно знать, что там происходит? – спросил Флинн.
– Собираюсь разузнать, – ответил полковник Тэйлор, принявший теперь на себя обязанности главы этой группы иностранцев.
Они верхом спустились вниз по склону холма на уступ, на котором был воздвигнут храм, и остановились там. Коленопреклоненные крестьяне молча молились, когда неожиданно странный, какой-то нечеловеческий, громоподобный голос, будто исходящий от бесплотного существа, послышался из храма, голос, от которого сотряслись, содрогнулись опаленные солнцем склоны холмов:
– Я Юй Ди, бог невидимого мира. Если вы покоритесь святотатству, которое пытаются навязать вам иноземные дьяволы, если вы согласитесь навлечь несчастье на свою священную землю, я не позволю дождю пролиться, и ваш урожай высохнет на корню и погибнет. Вы должны противостоять их попыткам осквернить вашу землю строительством железных дорог и телеграфных линий. Вы должны воспротивиться попыткам превратить вас в отступников от вашей религии и обратить в свою веру. Вы должны уничтожить иноземных дьяволов, вы должны обезглавить их. Тогда на вас снизойдет благодать Юй Ди, а земля ваша будет плодоносить и процветать, как прежде.
– Вот то, что я называю славным представлением, хорошим фокусом, – сказал Брэд с искренним восхищением. – Кажется, кому-то удалось внушить этим несчастным невежественным людям, этим беднягам, страх перед Божьим гневом, который может обрушиться на них.
Теперь толпа поднялась с колен, люди хлопали в ладоши и скандировали:
– Юй Ди всемогущ!.. Юй Ди вечен!.. Юй Ди непобедим!.. Прогоним иноземных дьяволов! Убьем их! Убьем! Убьем!
– Не очень-то умиротворяющее обещание! – проговорила Майра.
– Schweihundes![18] – Майор Шульц сплюнул на землю. – Если они попытаются изгнать нас, немцев, из Китая, им это дорого обойдется!
– Oui, это грязное merde![19] – подтвердил капитан Фуше. – Ах, эти бараны никогда не посмеют восстать против нас, западных людей!
– Не обольщайтесь на этот счет, джентльмены! – мрачно возразил Брэд. – Поедем, надо убираться отсюда подальше!
Они провели еще два дня, разъезжая верхом по горам, потом направились к Пекину. По дороге подстрелили двух кабанов и дюжину диких уток.
– Когда мы вернемся в миссию, устроим царский пир, – сказала Майра.
– Я приглашен? – спросил Флинн, сопровождая вопрос своей обычной ухмылкой.
– Разумеется, старина, – ответил Брэд, пока Майра искала подходящие слова, чтобы извиниться и не приглашать его.
После близости с Флинном она чувствовала в его присутствии еще большую неловкость, чем когда их отношения были прохладными и носили официальный характер. Со свойственной ей проницательностью в ту ночь, полную страсти, она осознала, почему старалась держать его на расстоянии с момента его приезда в Пекин. Инстинкты предупреждали о том, что если этот человек подойдет к ней слишком близко, она не сможет владеть собой. Но теперь Майра дала себе клятву все сделать для того, чтобы больше не повторилась та безумная ночь.
Она не знала, была ли связь между ее смятением, чувством вины и ухудшением отношений с Бредом: постепенно их любовные объятия становились реже, а накал страсти убывал.
В начале сентября Брэд сообщил ей:
– Я собираюсь на несколько дней в Тяньцзинь. Посланник направляет меня туда с особой миссией. Я попросил майора Флинна взять на себя заботу о тебе на это время.
Она смотрела на него, не веря своим ушам, но не без трепета. Неужели он догадался о том, что случилось в ту ночь? Или заподозрил неладное? Может быть, это хитрый ход, чтобы вызвать ее ответную реакцию и понаблюдать за ней? Нет, такое невозможно, если только Флинн не выдал ее. Майра внимательно изучала лицо мужа, стараясь увидеть в его выражении признаки коварной игры. Однако ни в его глазах, ни в искренней улыбке она не заметила ни малейших признаков хитрости. Она облегченно вздохнула и сказала со свойственной ей дерзостью:
– Не странно ли то, что ты говоришь другу: «Позаботьтесь о моей жене, пока меня здесь не будет»? Право же, я прекрасно обойдусь без помощи майора Флинна.
