Он говорил так тихо, что в первое мгновение Клеона засомневалась, верно ли расслышала; затем он отвернулся и громко сказал:
– Идем, Фредди. Ни к чему заставлять графа ждать. Сегодня мы будем упиваться красотой и пороком, какого мир не видывал со времен Нерона.
– Боже! – воскликнул Фредди. – Если нам предстоит такая ночь, то, пожалуй, завтра утром мне не удастся повезти Клеону кататься к Сене.
– По-моему, это совершенно невероятно, – беспечно подтвердил герцог.
У самых дверей он отвесил поклон.
– Желаю удачного вечера, леди, – насмешливо произнес он. И нам, порядочным, и нам, непорядочным. Au revoir ct bonne nuil.[66]
Слушая, как он смеется, проходя через холл, Клеона почувствовала, что в ней растет прежнее негодование. «Он отвратителен и таким был всегда», – сказала она себе и поняла, что ненависти уже не испытывает. Что бы он ни говорил, что бы ни делал, ничто больше не вызывало в ней яростного возмущения, а лишь каким-то, пока еще непонятным ей самой образом причиняло боль.
Они ехали в Мальмезон, весело переговариваясь с двумя сопровождающими. Маркиз, представитель старой аристократии, оказался вялым и довольно скучным собеседником. Генерал же был молод, энергичен, полон энтузиазма и не мог не понравиться Клеоне. Он горячо восхищался Наполеоном и вместе с тем не остался равнодушен к обаянию Жозефины Богарне. Генерал рассказывал, как она любит Мальмезон, она сама выбрала себе этот дом. Когда Наполеон уезжал на войну, она оставалась в этом маленьком замке, гуляла в парке, кормила собранных ею диковинных животных и ухаживала за цветами.
– В этом кроется одна из причин, почему ей так хочется увидеться с вами, мадам, – сказал генерал герцогине. – Она слышала, что ваш парк считается одним из красивейших в Англии, а цветники Мальмезона уже привлекли к себе внимание ботаников всего света. – Понизив голос, он добавил: – Построенные здесь оранжереи обошлись в девять тысяч восемьсот франков.
– Боже мой! – воскликнула герцогиня. – Разумеется, я слыхала о садах Мальмезона. Насколько мне помнится, только в прошлом году принц Уэльский вернул мадам Бонапарт растения, захваченные британскими военными кораблями, когда их везли во Францию.
– Это верно, – подтвердил генерал. – Великодушный жест его королевского высочества произвел на всех нас сильное впечатление.
Дворец оказался меньше, чем ожидала Клеона. Парадные комнаты были оформлены с необычайным вкусом. Каждая новая картина, каждый новый предмет обстановки были еще прекраснее увиденных прежде.
Их провели через несколько приемных комнат и, наконец, ввели в салон, где спиной к камину стоял Первый консул вместе с женой.
Первая мысль Клеоны была о Бонапарте: он еще ниже, чем она думала; вторая о Жозефине: она хоть и не красавица, но одна из самых пленительных женщин, каких ей довелось встречать в жизни.
После того, как было завершено представление, все за исключением Бонапарта уселись в кресла. Разговаривая, он ходил по комнате взад и вперед. Клеоне показалось, что он чувствует себя несколько неловко и, как это ни невероятно, герцогиня внушает ему некоторый страх.
С другой стороны, мадам Бонапарт, жестикулируя руками почти с неописуемой грацией, держалась свободно и естественно. Вскоре разговор вошел в дружелюбное русло и за обедом продолжался без тех неловких пауз, которые не редки на торжественных приемах.
Столовая была небольшой, а стол – узким, так что было легко разговаривать не только с соседями слева и справа, но и через стол. Подавались восхитительно вкусные блюда, и Клеона обнаружила, что ей трудно внимать любому из собеседников за исключением мадам Бонапарт. Все, что та говорила, казалось, завораживало находившихся рядом.
Когда обед закончился и мадам Бонапарт встала, собираясь выйти из комнаты, слуга объявил, что майор Дюан желает поговорить с Первым консулом по очень важному делу.
– Все дела, дела! – сердито заметила Жозефина. – Неужели от них никогда не будет покоя? Как хочется стать обыкновенными людьми, жить в поместье и принимать друзей без этих бесконечных вторжений!
– Дорогая, я ненадолго, – сказал Наполеон. – Через несколько минут я присоединюсь к вам.
– Я позабочусь о том, чтобы ты сдержал обещание, – ответила Жозефина и повела герцогиню и Клеону в салон.
Джентльмены, как это принято во Франции, последовали за ними. Герцогиня пожелала осмотреть спальню мадам Бонапарт, генерал и маркиз куда-то исчезли, так что Клеона осталась одна.
Она постояла, разглядывая расставленные на столе табакерки, украшенные бриллиантами, а затем через открытые стеклянные двери вышла в парк. Легкий ветерок, шелестевший листвой, разносил в воздухе аромат цветов. Девушка медленно шла по мягкой траве, то и дело останавливаясь полюбоваться красотой ярких цветов на клумбах вокруг дома. Она наклонилась, чтобы дотронуться до желтой азалии, и в этот момент услышала голос Наполеона, доносившийся откуда-то сверху.
– Как Фуше узнал об этом? – спросил он по-французски.
– Он посылал в дом герцога специального агента, топ General,[67] – ответил мужской голос.
– В Лондон? – спросил Наполеон.
– Да, mon General. В дом на Беркли-сквер.
Клеона на мгновение застыла на месте, а затем подошла чуть ближе. Голоса явственно доносились из открытого окна. Она сообразила, что Бонапарт, видимо, разговаривает с тем самым майором Дюаном, который приехал сюда «по важному делу».
– Продолжайте, – раздраженно сказал Наполеон. – Что произошло?
– Этот агент месье Фуше устроился в доме герцога лакеем, – говорил майор. – Он воспользовался потайным ходом и подслушал разговор герцога с одним из приятелей. То, что агент сообщил месье Фуше, совершенно ясно доказывает, что герцог обманывает графа Пьера д'Эскура, притворяясь, будто очень нуждается в деньгах.
Наступило минутное молчание.
– Mon Dieu! Ну почему у меня на службе состоят недотепы? – бросил Наполеон.
– Месье Фуше считает, что граф сделал все, что мог, но был обманут герцогом, – отозвался майор Дюан.
– Это очевидно, – отрезал Наполеон. – Что ж, ничего не поделаешь. Начинайте заново.
– Месье Фуше прислал вам, mon General, список агентов, которыми мы уже располагаем в Англии. Он думает, что стоит обратить внимание на одного из них, помеченного в списке особо, и просил вас высказать свои соображения по этому поводу.
– Да, да, я подумаю, но не сейчас, – отозвался Наполеон.
– Mon General, а что нам делать с герцогом?
– С герцогом? Боюсь, он уже слишком много знает. Такая опасность всегда существует, не так ли? – сказал Наполеон. – Избавьтесь от него, Дюан.
