Скромные спальни на втором этаже — какие любили римляне, он перестроил в две большие хозяйские. И несколько для гостей и личной прислуги. Открытая терраса, построенная на азиатский манер с виноградной лозой оплетавшей деревянную ограду, его идея.
На этом он не остановился. Рядом соседствовал брошенный дом знатной семьи из Этрурии. Во время пожара там погибла пожилая пара — родители хозяина. Хотя здание пострадало частично, оно долгие годы оставалось брошенным. После такого случая и дом и земля считались проклятыми, покинутыми духами защитниками.
Луций купил его. Снес стену, разделявшую два участка, и разобрал дом. Построил длинное здание конюшню и помещения для конюха и садовника.
Уже имеющийся сад был расширен и дополнен фонтанами и мраморными статуями. На оставшейся длинной и узкой полоске земли посадили кипарисовую аллею. В конце ее поставили святилище. В том месте обнаружился древний алтарь из туфа — его облагородили, отделали мраморными плитами по бокам. Дополнили статуей богини, поставленной в большую плиту с нишей.
Такой алтарь нельзя было переносить в другое место — римляне верили, что боги привыкают к местам, где им поклонялись и приносили подношения долгое время. Чем такой период дольше — тем быстрее до них, богов, доходят молитвы и просьбы.
Собственно, откуда Атилии об этом всем стало известно. Да от того же Клеменса — старого конюха. В длительных отсутствиях мужа они с Фелицей гуляли по саду и слушали рассказы раба. Он оказался единственным кто служил еще отцу ее мужа.
Атилия аккуратно попыталась выяснить у него о случившемся с первой женой Луция. Клеменс ответил, что находился в то время на загородной вилле хозяина, и ничего знать не мог.
Ей нравился это раб — он напоминал ей отца. Только в отличие от ее родителя он был полнейшим добряком, совсем никогда не злился. Умел находить радости во всем. Даже если одна из лошадей наложит кучу в неподходящем месте — он, улыбаясь, бежал с ведром убирать. При этом приговаривал: «Закопаю под нашей старой пинией, и почва станет насыщеннее и дерево порадуется».
Рассказывать он умел так увлекательно, что они с Фелицей слушали с раскрытыми ртами. А как он обожал своих подопечных животных. Кроме лошадей у него был еще пес. Крупный и лохматый — он выглядел очень угрожающе и не походил на местных римских сторожевых собак.
Рычал и лаял он только на незнакомых людей. К тем, кого знал, ластился и ложился прямо у ног — в надежде, что его погладят. Клеменс очень часто с ним разговаривал и, похоже, что пес понимал хозяина.
Теперь Атилия лежала на ворохе сена и старалась прийти в себя. Рядом с ней завалился четвероногий сторож. Она пыталась понять, как ей поступить дальше. Куда деться? И выходило так, что кроме родительского дома она могла попросить убежище лишь у Серселии. Только вот сейчас глубокая ночь, и добраться туда не представлялось возможным.
Она решила подождать до рассвета, и потом, взяв с собой Фелицу и Сиру, ехать к отцу. Оставался еще один сложный вопрос — как она может помочь Германусу. Ведь явно же, сейчас Луций с банщиком заплатят за его убийство.
В это время, почуяв чужого, зарычал пес. Он поднялся на лапы и повернул морду в сторону входа в конюшню. Деревянная створка ворот открылась, и Атилия услышала знакомый голос.
Глава 20
— Клеменс, где ты, старый болван?
— Я здесь, хозяин, — в ответе конюшенного звучали нотки напряжения.
— Сейчас же седлай для меня коня, да поживей!
Раб поспешил выполнять.
— Не понимаю тебя, Луций, — это уже говорил банщик, — Зачем рисковать. Нас там могут увидеть вместе — такое вызовет подозрения, и наш план развалится.
— Такую сумму я тебе не доверю, прощелыга!
— Ну, я же говорю — я обо всем договорился. Он получит деньги и сделает свое дело. Твое появление отпугнет его.
— Как именно он это сделает? — Луций оставался недоверчив.
— Он задушит его подушкой во сне. Говорил, что уже делал подобное и его тогда не заподозрили. А лицо то было очень высокопоставленным. Он не называет, но я думаю, что кто-то из дворца.
— Да, я слышал о паре дальних родственников императора, которые не проснулись после ночи во дворце. Они были из тех, кто не угодил чем-то Адриану. Ты уверен, что он не заберет деньги и смоется с ними? В общем, я еду с тобой и точка!
— Но Луций, а как же твои семейные проблемы? Не боишься, что жена сбежит, пока тебя тут не будет?
— Во-первых, не твое дело. А во-вторых, ей некуда бежать кроме как к отцу или Серселии. Я найду ее в обоих местах.
Услышав все это, Атилию обдало холодным потом. Все ее планы и надежды рушились одна за другой. От бессилия хотелось рыдать. Ей пришлось буквально зажимать себе рот рукой. Иначе она могла себя выдать. Теперь надо что-то предпринимать, для спасения Германуса. Если до того у нее были большие сомнения в успехе этих двух ублюдков, то все они развеялись после услышанного.
Все-таки они нашли способ добраться до гладиатора. Судя по их разговору — сговорились с тем, кто охранял Германуса.
Атилия сквозь проемы в досках смогла разглядеть мужа и банщика. Они одеты в черные плащи. Еще он не берет колесницу — что бы его не узнали по ней.
Клеменс вывел оседланного вороного, и они вышли.
Что же ей делать, как
