Марселина позволила себе еще несколько секунд оставаться в уверенных и очень теплых мужских объятиях. Она позволила себе вдохнуть его запах — чисто мужской, неповторимый, принадлежавший только ему. Она позволила себе прижаться щекой к его щеке — почему-то это показалось ей более интимным, чем все, что они делали раньше. А ведь он и сейчас стоял, раздвинув ее ноги; она чувствовала, как из нее постепенно выходит его фаллос, ощущала влагу пролитого семени. И это семя он излил в нее, потому что у нее не хватило ума или воли предотвратить это. Да и вообще их яростное отчаянное совокупление на столе в мастерской — она никак не могла назвать происшедшее занятием любовью — оказалось более интимным, чем если бы они лежали обнаженными в постели.
Она оказалась дурой и сама ускорила конец.
— Ты должен уйти, — хрипло проговорила она.
Кливдон прижал ее к себе крепче. Его руки стали похожими на железные ленты.
— Подожди, — попросил он.
— У нас нет времени. — Голос Марселины был тихим и усталым. — Без меня не станут ужинать. Кто-нибудь отправится на поиски. В любом случае ты не можешь остаться. Не можешь, — повторила она. — И не должен возвращаться. Никогда.
Она почувствовала, как мужчина напрягся.
— Мы не можем все так оставить, — сказал он после паузы.
— Мы не должны были ничего начинать.
— Слишком поздно говорить об этом.
— Все кончено, — вздохнула Марселина. — Я покончила с тобой, а ты — со мной. — Она оттолкнула мужчину, и на этот раз он отпустил ее. Она нашла носовой платок, быстро вытерла со своего тела следы страсти и опустила юбки.
Кливдон привел в порядок свою одежду.
Марселина повернулась, чтобы встать со стола. Но Кливдон, вероятно, был мазохистом, или же, что более вероятно, действительно решил, что все кончено, и прикосновение к ней больше ничего для него не значило. Потому что он взял ее за талию, легко поднял, словно она ничего не весила, и поставил на пол.
Она помнила, как легко он поднял с колен Люси и передал девочку ей в руки. Она помнила его добрую улыбку, устремленную на малышку. К глазам подступили слезы. Марселине пришлось сделать усилие, чтобы не разрыдаться.
Она слышала, правда, не помнила, где и когда, что у него была маленькая сестра, которую он потерял.
Но при чем тут его сестренка?
Марселина направилась к двери, собираясь с силами. Через несколько секунд ей предстояло увидеть, как Кливдон уходит из ее жизни навсегда. В это время она услышала глухой стук.
Леони уже давно закрыла магазин и наверняка позаботилась о том, чтобы никто не застал Марселину врасплох. Так что внизу никого не должно быть. Вся семья сейчас наверху — готовится к ужину.
— Подожди, — прошептала она.
Она прижалась ухом к двери. Ничего.
— Мне тоже показалось, что я услышал какой-то звук, — тихо сказал герцог. — Эррол? Может быть, она…
— Нет. После закрытия магазина она не может оказаться внизу. Это ей запрещено. Но она не спустилась бы в любом случае. Боится темноты. Это началось, когда она выздоравливала от холеры. Этот и другие страхи. Веди себя тихо, хорошо?
Еще один удар. Кто-то ходил по магазину и спотыкался в темноте.
Марселина осторожно открыла дверь и посмотрела в ту сторону, откуда доносился звук. Тусклый свет был виден только в маленьком кабинете, где Леони обычно хранила свои конторские книги. Там же в последнее время они стали складывать рисунки Марселины — в запертом ящике. Там они расставили очередную ловушку.
Сердце тревожно забилось.
Она выскользнула в темный коридор. Герцог пошел за ней. Марселина остановилась и сделала ему знак оставаться в мастерской.
— Не надо…
Она зажала ему рот ладонью.
— Я сама разберусь с этим, — прошептала она. — Это бизнес. Наша «крыса». Шпион. Мы давно ждем его появления.
Потрясенный, Кливдон застыл на месте.
Какой еще шпион?
Он должен думать о том, что не может оставаться здесь, и уж точно не в такой час — после закрытия магазина.
Да, магазин… что в нем делает шпион? Кажется, Клара что-то говорила…
Клара!
При мысли о ней его охватил жгучий стыд. Предательство. Он предал своего доброго верного друга, будущую жену.
Моя жена, моя жена, мысленно проговорил он и поправил шейный платок. Ах, если бы можно было уничтожить то, что он сделал, так же легко, как разгладить лишние складки на шейном платке. Герцог постарался вызвать в памяти ее образ, представить картины их счастливого будущего, единственного, которое он считал для себя возможным. Он женится на милой красивой девочке, которую любил с детства. Он впервые увидел ее, голубоглазого светловолосого ангелочка, когда еще горевал о сестренке. Она была воплощением невинности, как и Элис, и смотрела на него так же, как она. Кливдон всегда знал, что женится на Кларе, будет заботиться о ней и защищать.
Но при первой же возможности он сбежал от нее, три года оставался вдали, наслаждаясь жизнью, но все еще не насытился. И предал ее доверие перед самой свадьбой.
Но стыд не был достаточно сильным, чтобы стереть воспоминание о том, что случилось несколько минут назад. Тогда ему показалось, что Земля начала вращаться в другую сторону.
Ну и что? Ничего. Бывает. Особенно у мужчин.
Он поимел Нуаро и теперь избавится от наваждения.
Тогда какого черта он стоит здесь в темном коридоре, пока она… кстати, что она там делает?
— Нет! — вскрикнул кто-то.
Герцог бесшумно двинулся по коридору. В нескольких шагах от мастерской он увидел открытую дверь.
— Надеюсь, миссис Даунс хорошо тебе заплатила за предательство, — громко сказала Нуаро. — Потому что ты никогда не найдешь себе работу в этом бизнесе. Я об этом позабочусь.
— Ты ничего мне не сделаешь, — выкрикнул визгливый голос. — С тобой все кончено. Все знают, что ты — шлюха герцога. Всем известно, что ты задираешь перед ним юбки прямо под носом у его невесты.
— Независимо от того, что знают или не знают все, советую отдать мне эти рисунки и не усугублять положение. Из этой комнаты только один выход, Притчетт. Мимо меня ты не пройдешь.
— Ты уверена?
Раздался громкий треск ломающейся мебели. Звон бьющейся посуды. Вопль ярости.
Не важно, что Нуаро собралась самостоятельно разобраться с проблемой. И Кливдону было наплевать на то, что его не должны здесь видеть. Проблемы бизнеса его никоим образом не касаются. Но ситуация явно вышла из-под контроля. На шум вот-вот сбегутся остальные члены семьи. Эррол может снова ускользнуть от няни, спуститься вниз и пострадать в суматохе.
Все это промелькнуло в мозгу герцога, и он решительно направился к тускло освещенному дверному проему. Какой-то предмет — чаша или ваза — вылетел из двери и разбился о стену в каком-то дюйме от его головы. Кливдон ворвался в комнату как раз вовремя, чтобы увидеть, как незнакомая женщина бросает в Нуаро чернильный прибор. Та споткнулась о перевернутый стул и упала. Снова послышался треск. Оглянувшись на звук, он увидел на столе разбившуюся лампу. Языки пламени уже лизали сложенные в стопку бумаги. В мгновение ока они перепрыгнули на оконную занавеску и устремились вверх.
