Женщина не реагирует на прикосновения мужчины так, как это делала Эмма, из простого любопытства. Она хотела его так же, как он хотел — и по-прежнему хочет — ее.
Она взглянула поверх его плеча и немного отодвинулась. Опять он слишком на нее давит, подумал Грейдон. До того момента, как она об этом упомянула, ему даже в голову не приходило использовать их близость с компрометирующей целью — чтобы закрыть академию. Наоборот, он уже начинал прикидывать, как можно этого избежать.
— Независимо от того, как вы собираетесь поступить, ваша светлость, — Эмма решительно поднялась с земли, — мне надо работать.
Господи, он влюблен в нее, как школьник, и не хочет расставаться с ней даже ненадолго. Он схватил ее за руку и повернул к себе.
— Что бы я ни думал об академии и какими бы ни были мои взгляды на женское образование, я никогда — слышишь, никогда — не использовал бы события прошлой ночи, чтобы причинить тебе вред. Я обещаю тебе это и сдержу свое слово.
— Спасибо, Грей.
— Хочу задать еще один вопрос. Он касается Лиззи.
Эмма посмотрела на сидевших невдалеке учениц и жестом пригласила его следовать за ней.
— Я рассказываю тебе это только потому, что ты, как и я, учитель. Надеюсь, это останется между нами. Обещаешь?
— Разумеется.
— Очень хорошо. По возрасту Элизабет слишком мала, чтобы быть принятой в нашу школу, но в ее семье все очень непросто. Отец бросил их, когда Лиззи была совсем маленькой, оставив жене выплачивать свои многочисленные долги.
— Такой сценарий мне знаком, — кивнул Грей.
Она скептически взглянула на него. Но он не стал ее расспрашивать — хотя ему и очень хотелось, — опасаясь, что она передумает быть с ним откровенной.
— Да, подобный сценарий не редкость. Насколько я понимаю, мать Лиззи рассчитывает на… благосклонность знакомых ей мужчин, чтобы иметь крышу над головой и пропитание. Время от времени она остается без денег или решает, что ее жизнь слишком трудна. И тогда она пишет двенадцатилетней дочери письмо, обрушивая на ее детские плечи все свои несчастья. Пишет, как ей тяжело живется и что деньги могли бы все исправить.
— А у Лиззи есть наследство?
— Все, что есть у Лиззи, — это доброе сердце. — Голос Эммы прервался, и с минуту они молча шли вдоль берега ручья. — Она чинит белье других девочек и помогает мне по хозяйству, чтобы заработать немного карманных денег. А кончается это тем, что она все до последнего пенса отсылает этой бессовестной женщине — можно подумать, что пять фунтов могут исправить ее положение.
Грей стиснул зубы. Он не раз видел, какой великодушной бывает Лиззи, и его привела в ярость сама мысль о том, что не кто-то посторонний, а родная мать девочки может столь беззастенчиво пользоваться ее добротой.
— Так вот почему она хочет стать учительницей или гувернанткой! Чтобы зарабатывать и содержать мать!
— Она никогда в этом не признается, но я тоже так считаю.
Что-то в истории с Лиззи не сходилось, но как выяснить это у Эммы? Грей предчувствовал, что ее ответ ему не понравится, но все же спросил:
— Эмма, если финансовое положение матери Лиззи столь плачевно, кто же платит за ее обучение в Академии мисс Гренвилл?
Она остановилась и посмотрела ему прямо в лицо:
— Я. Или, если быть точной, академия.
— И как же ты или, если быть точным, академия может себе это позволить?
— Мы получаем небольшой доход от платы за обучение других учениц.
— И все? — не унимался он.
— Экономим, принимая пожертвования, например, в виде повозки и Старого Джо и еще за счет… низкой арендной платы.
— Черт, проклятие! — взорвался Грей.
— Тише! — сердито оборвала она его.
— Ты поэтому определила ее в мой класс, я правильно понял? — Если учесть, что Грейдон был почти готов придушить ее, его голос прозвучал довольно миролюбиво.
Эмма скрестила руки на груди.
— Да, поэтому. И вы сами в этом виноваты, ваша светлость. — Побледнев, как полотно, она вызывающе смотрела на него. — Вы могли бы спросить меня, на что я трачу излишки денег, прежде чем решили их у меня отнять, но вы этого не сделали. Еще несколько девочек, кроме Элизабет, человек десять, учатся на эти средства. Они заслуживают того, чтобы получить шанс в жизни так же, как и остальные.
— Извините меня, — сказал Тристан, подходя к ним, — но класс послал меня узнать, что, черт возьми, происходит.
— Ничего особенного, — процедил Грей, в упор глядя на Эмму. — Мы немного разошлись во мнениях.
Но она была, разумеется, права. Если бы в тот день, когда они заключили пари, Эмма рассказала бы ему, на что идут сэкономленные средства, он наверняка удвоил бы ставку, чтобы закрыть эту школу еще скорее. И хотя сейчас его мнение об академии изменилось, он все еще считал, что Эмма заманила его в ловушку. А герцог Брэкенридж этого не любил.
— Понятно, — протянул Дэр, покачиваясь на каблуках. — Пока вы тут спорите, можно мне научить девочек нескольким карточным фокусам? — Он достал из кармана колоду карт и ловко перетасовал ее.
— Нет, нельзя, — решительно заявила Эмма. — Каково бы ни было ваше мнение о программе академии, мы не готовим фокусников, лжецов и шарлатанов. — Повернувшись к мужчинам спиной, она зашагала к своим воспитанницам. — На сегодня урок окончен.
Вот и снова она охарактеризовала всех мужчин как людей нечестных и ненадежных. Придется выяснить, почему у нее сложилось такое мнение. Грей смотрел ей вслед до тех пор, пока не поймал себя на том, что не может оторвать взгляд от ее округлых, покачивающихся бедер.
— Спасибо, Тристан, услужил, — проворчал он и тоже направился к экипажам.
— А что я такого сделал? Наоборот, предотвратил кровопролитие.
— Ты знал, что она использует доходы академии, чтобы оплачивать обучение некоторых учениц, которым это не по карману?
— А ты не знал?
Грей помрачнел.
— В самом деле? Что же ты меня не спросил? Я-то знал.
— С чем тебя и поздравляю. Мне это и в голову не могло прийти. Если я выиграю пари, ей придется исключить нескольких девочек — если не всех — из академии.
— Сомневаюсь, что в этом возникнет необходимость. — Тристан сел в ландо.
— Это почему же? — поинтересовался Грей, глядя при этом на Эмму.
— Я думаю, что ты не выиграешь пари.
Хотя Грей и был в данный момент раздражен этим разговором, в глубине души он надеялся, что Тристан окажется прав.
Эмма очень обрадовалась бы, если бы ей удалось избежать присутствия на званом вечере в Хаверли. Но девочки уже узнали о нем и от Грея, и от Тристана, так что легче было остановить рассвет, чем лишить их такого чудесного развлечения.
