— По правде говоря, я не имею представления, о чем ты говоришь, — удивилась Клиона. — Леди Рейвен сказала за завтраком, что мы обедаем на вилле Боргезе. Больше мне ничего неизвестно.
— Выдумки! — оборвала ее Берил. — Ты не такая уж простушка и должна понимать истинное значение происходящего — ее светлость разбудили чуть ли не на рассвете запиской: нас умоляют оказать честь вилле Боргезе своим посещением. Для чего устраивать в подобной спешке обед? Несомненно, сегодня же вечером принц желает объявить о своих намерениях.
Клиона не отвечала. Она и вправду не знала, что сказать. Всегда замкнутая — у нее в жизни было так мало друзей, кому она поверяла свои тайны, — она и сейчас не могла заставить себя откровенно говорить даже с Берил о случившемся накануне вечером. Она чувствовала: будет предательством по отношению к принцу, если рассказать кому-нибудь, пусть самой близкой своей подруге, о сцене в Храме Любви.
Она видела теперь, какую совершила ошибку, пойдя туда с ним. Однако Клиона оставалась честной с собой, ничего не скрывала от себя — догадываясь, что принц может воспользоваться случаем и сделать ей предложение, она все же не была полностью уверена, откажет ли ему. Сказать, будто ее вовсе не соблазняло положение, которое он ей предлагал, значило бы сказать неправду.
К тому же для молодой женщины было бы невозможно, неестественно не чувствовать себя польщенной вниманием столь обворожительного и привлекательного воздыхателя — Клиона в своем деревенском уединении почти не встречала мужчин и теперь испытывала душевный трепет от искреннего восхищения и пьянящих слов, которыми принц выражал свое преклонение перед ней.
Храм Любви, построенный в греческом стиле, был почти пуст, в нем лишь стояла удобная кушетка с мягкими подушками и статуя Венеры, которую ласкали купидоны. Но отсюда были видны огни сада и огромный Палаццо, и еле слышные звуки музыки доносились из бального зала, словно прилетая на волшебных крыльях.
Клиона залюбовалась открывшимся перед ней дивным видом, но вдруг обратила внимание на то, что принц странно молчалив, и обернулась к нему. Два фонаря, свисавшие с потолка, ярко освещали Храм, и она увидела, что глаза, наблюдающие за ней, полны страсти, а принц весь напряжен в попытке сдержать себя.
— Нам следует вернуться в зал, ваше высочество, — с волнением проговорила Клиона.
— Еще нет, — ответил он. — Я хочу поговорить с вами.
— Но… но нас могут хватиться, — неуверенно заметила Клиона.
— Зачем вы играете мной? — горячо сказал он. — Почему вы так же холодны и недосягаемы, как эта статуя? Вы знаете, я люблю вас, и вы менее добры ко мне, чем к самым ничтожным своим слугам.
— Это не так, — возразила Клиона.
— Это правда, — ответил он в безумном волнении. — Я люблю вас! Позвольте мне сказать, как сильно и глубоко. — С этими словами он взял ее руку. — Я хочу, чтобы вы вышли за меня замуж. Я никогда не произносил этих слов женщине, но без вас я не мыслю жизни. Будьте моей женой, и я сделаю вас счастливой. Я клянусь вам. — С этими словами он нагнулся и покрыл ее руку поцелуями.
На минуту Клиона подумала, что она ослышалась. Неужели это правда — она, незаметная и никому ненужная, приехавшая сюда с подругой, которая взяла ее в путешествие из милости, получила предложение руки и сердца от самого богатого, самого завидного жениха в Риме, принадлежавшего к самой могущественной семье в Италии?
Клиона, зачарованная курившимся ей фимиамом, на минуту отвлеклась от происходившего. И принц, приняв ее молчание за согласие или полагая, быть может, что ни одна женщина, как бы уклончиво она себя ни вела, не откажется от его предложения, заключил ее в объятия.
И лишь когда губы, ищущие ее рта, коснулись щеки, Клиона вернулась к действительности и попыталась его оттолкнуть.
Но было поздно. Он прильнул к ее рту в жадном и страстном поцелуе. Мгновение она не могла двинуться, но внезапно с неистовством, поразившим принца, вырвалась из его рук.
— Не смейте… целовать меня, — проговорила она с трудом.
— Почему? — спросил принц, улыбаясь и с торжеством на нее глядя.
Она часто дышала, как от испуга, но в голосе ее звучало достоинство:
— Для меня большая честь получить от вашего высочества предложение… замужества, но я еще… не дала вам ответа.
— Не играйте мной, — сказал он, подойдя совсем близко. — Разве вы не видите, я потерял голову, я словно умирающий от жажды, а вы запрещаете мне коснуться ваших губ и спасти жизнь. Я обожаю вас! Я вас боготворю! Дайте мне немедленно ответ.
— Я сожалею… ваше высочество, — молвила Клиона. — Я всей душой… благодарна за высокую честь, оказанную мне… однако ответ мой — нет.
— Нет! — воскликнул изумленно принц.
— Я не могу выйти за вас замуж.
— Но почему?
— Я не люблю вас, ваше высочество. О, я понимаю, я не должна была допускать вашего объяснения, уходить с вами… сюда. Но я не была уверена… я думала, быть может… — Она замолчала, а принц, глядя на нее, проговорил тихо:
— Вы так молоды. Я, наверное, испугал вас. Мужчине трудно держать себя в руках, когда рядом такая прелестная, такая пленительная женщина. Но я заставлю вас полюбить меня, моя английская статуэтка. В моих объятиях вы узнаете, что такое любовь.
— О нет… Мне очень… жаль, но… это невозможно.
— Англичане так холодны, — продолжал принц. — И так медлительны. Им нужно бесконечно много времени, чтобы близко узнать друг друга, стать друзьями, не говоря уж — возлюбленными. Я должен дать вам больше времени, любимая.
Клиона сжала руки и прошептала:
— Прошу вас, ваше высочество, поверьте, это… бесполезно.
Казалось, он не слышал.
— Я все время буду просить вас об этом, — сказал он, — встречаться с вами каждый день. Я буду рядом с восхода солнца до захода луны. Я растоплю ваше холодное сердце и превращу вас из мраморной статуи в живую женщину, в жилах которой течет горячая кровь, желающую меня, как я желаю вас.
Клиона еле заметно вздрогнула.
— Нам следует вернуться в зал, ваше высочество. Пожалуйста, проводите меня.
Ее просьба звучала так настойчиво, что принц сдержал необузданные, неистовые речи, рвавшиеся из его души.
— Все будет так, как вы пожелаете, — сказал он галантно. — Я люблю вас, а потому мечтаю служить вам.
Он снова поцеловал ей пальцы и, повернув руку, жадно припал губами к ладони, стал осыпать быстрыми поцелуями тонкое запястье.
— Нам надо… идти!
Она проскользнула мимо него и быстро пошла по дорожке к Палаццо — ему ничего не оставалось, как последовать за ней.
