– Я хочу вот этого. – Она поцеловала его. Он тихо вздохнул и прижал ее к себе, и не просто вернул ей поцелуй, а выложился в нем полностью. В этом поцелуе была не просто жажда, была смертельная жажда. А еще отвага и ярость.
Он целовал ее, словно пытался найти в этом облегчение. В нем было столько настойчивости, словно он понимал, что утекающее как песок время становилось главным врагом всех его намерений. Ее сердце колотилось неистово не от страха, а от возбуждения и в унисон с его сердцем.
Предвкушение возбуждает больше всего. Стоило ему прикоснуться к ней губами, как в ней вновь вспыхнула страсть, разбуженная тем последним поцелуем. Изабель вздрогнула как от удара. Она знала, что хочет его, хочет, как женщина хочет мужчину.
Рори овладел всеми ее чувствами, наполняя ее страстью, подавляя волю, когда в голове не оставалось ничего, кроме мысли, чтобы этот мужчина не выпускал ее из рук. Его требовательный рот, мягкое прикосновение светло-каштановых волос к щеке, шершавая однодневная щетина, царапавшая ей кожу, пьянящий запах соли и моря, казалось, въевшийся в него, вкус вина, оставшийся на его губах, заставили полностью забыть про все свои тайные намерения, ради которых родня доставила ее в этот замок.
Постепенно он ослабил руки. Его грубые пальцы вдруг неожиданно невесомо прошлись по ее рукам до самых плеч, потом по шее вверх и остановились у щеки. У нее зазвенело в ушах, когда он приподнял ей подбородок, а потом обнял еще крепче.
Изабель понимала, что поцелуя ему недостаточно. Его страсть порвала все путы, и столь долго подавляемое желание вырвалось на свободу. Теперь его нельзя было остановить ласковыми уговорами. Она ощутила силу этого желания, когда его пальцы и губы стали действовать заодно. Он раздвинул ей губы и, как вор и мародер, проник языком внутрь, доводя до головокружения. Не в силах сопротивляться собственной страсти, она инстинктивно откликнулась, касаясь его языка своим, откликнулась невинным, но полным знания способом.
Он прижал ее к стене рядом с окном, навалившись на нее всем телом. Сила его тела, такого мускулистого и стройного, разбудила первобытное желание почувствовать себя защищенной, над чем она посмеялась бы еще несколько месяцев назад. Но только не теперь, после того, как узнала, что такое быть беззащитной, побывав в руках Мердока Маккензи. С Рори она ощущала себя настоящей женщиной. Беззащитной, но под защитой одновременно. И самое главное, желанной. А он мял и ощущал ее, как будто ему все было мало.
Его руки были повсюду. Они гладили ее. Словно завоеватель, он каждым прикосновением осваивал ее, как победитель осваивает новую территорию. Движения стали грубее, жестче и неистовее, как будто от испуга, что голос разума остановит его. Пальцы проскользнули под лиф платья и погладили ей грудь. Соски сразу же затвердели в предвкушении ласки языком. Он взял один в рот, пососал, покатал между зубами и языком. Она съежилась от остроты ощущения.
Прохладный воздух волной лрошел по разгоряченной коже, когда он задрал юбки и оголил ей ногу. Почувствовав, что он тискает ее голые ягодицы, она специально вплотную прижалась к нему бедрами. И вздрогнула от предвкушения, когда возбуждение начало разрастаться там, где их тела соприкоснулись друг с другом.
Он губами опять нашел ее рот, а руку дерзко устроил между бедер. Она напряглась, сердце заколотилось от острого желания, нетерпения. Прикосновение было по-настоящему болезненным. Господи, как он мучает ее! Он гладил ее, мял, все сильнее и сильнее прижимаясь к ней, пока наконец она не задрожала от желания. Пока она не стала влажной и горячей, пока ей не захотелось еще и еще. Язык все глубже и глубже входил в нее, и внезапно она поняла, что он сделает дальше. Поняла и зажала бедрами его руку в молчаливой просьбе.
Она застонала, выдавая себя, когда его палец вошел во влажные складки между бедер.
– Господи, как там узко. – Голос был напряженным, как от едва сдерживаемой боли.
Чувствуя подступающий экстаз, он отбросил все мысли, все колебания. Такое чувство не может быть чем-то плохим. У нее участилось дыхание, когда, не прекращая своей интимной ласки, он заставил ее шевельнуться, а потом задвигаться быстрее и быстрее. Тяжесть внутри увеличивалась и увеличивалась, и ей показалось, что ее вот-вот разорвет. Она испытывала что-то странное, какое-то странное нетерпение, и не понимала отчего.
– Расслабься, – подбадривая, прошептал он. – Не сопротивляйся. Пусть разум не вмешивается. Просто сосредоточься на удовольствии, когда я трогаю тебя. Я хочу, чтобы ты дошла до вершины блаженства.
Изабель доверилась спокойной ласке в его голосе. Очень быстро она поняла, что он имел в виду. Напряжение внутри все росло. Палец погружался и погружался в нее. Когда большим пальцем он стал массировать самую чувствительную ее точку, она стиснула зубы, замерла на миг, а потом расслабленно опустилась…
Рори наблюдал, как восхитительная волна освобождения, омывая и пробуждая, накрыла Изабель.
Удивление и экстаз на ее лице было самое лучшее, что он видел в жизни. Потом чувства стали убывать, грудь вздыматься все реже, а лицо обрело обычный цвет.
– Подумать не могла… – проговорила она тихо и удивленно. – Это всегда так?
Ему захотелось соврать, но вместо этого он сказал правду:
– Не всегда. – Никогда. Никогда он еще не чувствовал себя, как сейчас, когда довел женщину до экстаза.
Она, казалось, всерьез восприняла эти слова. Улыбка озарила лицо.
Рори не хотелось, чтобы все это случилось.
Ему хотелось только немного встряхнуть ее. Но стоило ей прижаться к нему губами, и он пропал. Он понял, что не сможет – и не захочет – сопротивляться мощному влечению, которое толкнуло их друг к другу. Он мог бы доставить ей удовольствие и не лишать девственности.
Примерно так Рори и думал. Но следующие ее слова поменяли все.
– Дай, я потрогаю тебя. Как сделать, чтобы тебе тоже было хорошо?
Все его благородные намерения рухнули. Не дыша, он смотрел, как ее рука тронула его за бедро. Можно было бы удивиться ее храбрости, но он был слишком возбужден. Ему хотелось, чтобы она погладила его. Взяв ее за руку, он провел ею по шотландке и прижал к тому месту, где комом набух член. Она инстинктивно ухватилась за него.
Он замер, ожидая, что она будет делать дальше, и, радуясь, что на нем длинная шотландка, которая прикрывала член. Он был таким возбужденным, таким твердым, что, если бы Рори был без одежды, одного прикосновения ее руки было бы достаточно, чтобы потерять над собой контроль. Как-то невинно она начала ласкать его, с нескрываемым интересом нащупывая всю длину. Рори стал помогать ей. Ягодицы напряглись от усилия сдержаться и не излиться ей прямо в руку. Или не задрать юбку и не войти в ее узкое, жаркое лоно. От одной лишь этой мысли на головке выступила капля.
