– Месье, вы пришли занять наш дом? – вскинулся Франсуа.
– Ну а как вы думаете? – пожал плечами первый. – В этом чертовом городе уцелело не так много зданий, чтобы можно было пропустить такое, как ваше.
В этот момент он заметил Софью, стоявшую в некотором отдалении и напряженно глядевшую на пришельцев, и тут же в его глазах засветился огонек чисто мужского интереса.
– Позвольте представиться: меня зовут Шарль Фулон, а моего товарища – Эд Греви. По поручению штаба интенданта мы ищем квартиры для наших войск.
Он обращался ко всем, но смотрел в сторону Софьи, и его игривый, но вместе с тем жадный взгляд говорил о многом – и прежде всего о вполне естественном желании мужчины, изголодавшегося по женским прелестям за время изнурительного военного похода.
– А мы охраняем этот дом в отсутствие его владельцев, – сказал месье Лан, стараясь заслонить собою девушку. – Я врач и учитель, моя жена Эжени – домоправительница, а это наша дочь Софи.
– Ну, теперь прежние владельцы вряд ли вернутся в этот дом, – заметил Шарль, – так что вы здесь останетесь полноправными хозяевами.
– Нам повезло, что вы французы, – улыбнулся Эд и, заметив на столике возле дивана бутылку вина, потянулся к ней: – Дайте-ка промочить горло, так и дерет от этой копоти.
Коротышка Эд, видно, был большой любитель приложиться к бутылке, а Шарля больше интересовала хорошенькая «дочь» обитателей дома, с которой он не сводил глаз. Заметив его внимание к девушке, Эжени нахмурилась и недовольным тоном спросила:
– Вы что же, прямо сейчас, на ночь глядя, приведете к нам целый отряд?
– Сейчас – нет; эскадрон, для которого мы ищем квартиры, пока за городом, – успокоил ее Шарль. – Но теперь, когда адское пламя наконец-то утихло, наши люди будут возвращаться в Москву и устраиваться здесь. Не бойтесь, мы с Эдом проследим за порядком, и в вашем доме поселятся только порядочные офицеры, которые умеют себя вести. Сейчас я поеду в штаб доложить о наличии жилья в городе, а Эд останется у вас, чтобы до утра к вам не подселился какой-нибудь сброд. Кстати, у вас в погребе, наверное, есть вино? Я хочу взять с собой несколько бутылок для наших штабных офицеров.
– Я схожу за вином! – охотно вызвался Эд, и Эжени ничего не оставалось, как сопроводить его в погреб, откуда он вынес целый ящик с бутылками.
Софья и месье Лан переглянулись, мысленно похвалив себя за предусмотрительность, подсказавшую им спрятать часть провизии в тайник.
Шарль вслед за Эдом тоже выпил вина, нашел его весьма неплохим и, прихватив с собой несколько бутылок, покинул дом, но перед уходом оглянулся на Софью и раздевающим взглядом окинул ее стройную фигуру в простом темном платье.
Добродушный с виду Эд, оставшись в доме, не преминул оглядеть жилье внимательным взглядом и сразу же заметил, что все ценные вещи отсюда вывезены. Франсуа пояснил ему, что бóльшую часть хозяйского добра унесли вороватые слуги, а Эд посетовал на «варварский сброд» и пообещал, что французы здесь скоро наведут порядок. Софья и Эжени сидели в сторонке, не принимая участия в разговоре, а месье Лану пришлось стать собеседником и собутыльником словоохотливого француза, который радовался и вину, и нехитрой закуске, состоявшей из сыра и размоченных сухарей.
Скоро наступила темнота, и опьяневшие Эд и Франсуа уснули прямо в гостиной; один храпел на диване, другой – в большом кресле.
Измученная волнениями дня Эжени ушла в другую комнату и вскоре тоже уснула.
Лишь одной Софье не спалось, и чувствовала она себя совсем разбитой. Вначале девушка думала, что это просто от переживаний и мрачных впечатлений из-за вершившейся вокруг великой драмы; но вскоре поняла, что пробиравшая ее дрожь может иметь не только нервный, но и простудный характер. Наверное, Эжени была права, и Софье не следовало так долго смывать изнурительный жар под проливным дождем. Измаявшись от болезненной бессонницы, девушка оделась и вышла в коридор. Чувствуя першение в горле, она вспомнила советы Домны Гавриловны лечить начинающуюся ангину медом, и стала ощупью, не зажигая света, пробираться к кладовой, где еще оставалась баночка целебного меда.
Внезапно какой-то посторонний звук остановил девушку на полпути. Она затаилась, вжавшись в угол, и молча наблюдала, как в прихожую входят две темные фигуры и, что-то бормоча, начинают двигаться вдоль стены. В первую секунду Софья подумала, что это явились на постой французские офицеры, но потом сообразила, что они бы, наверное, постучали, а эти два пришельца открыли дверь сами – видимо, ключом или какой-нибудь отмычкой. В темноте нельзя было разглядеть их лиц, но, судя по силуэтам, вошедшие были дюжими детинами. Останавливать таких, не имея при себе оружия, казалось очень опасным, но в то же время если это были бандиты, то им ничего не стоило, пробравшись в комнаты, убить спящих Франсуа и Эжени. Мысль об этом так ужаснула Софью, что она готова была закричать, предупредив своих друзей. Но тут один из ночных посетителей заговорил:
– Слышь, Фомка, давай, помогай мне этот сундук отодвинуть, а потом половицу поднять.
Девушка узнала голос Игната; а спутником его, несомненно, был тот самый Фомка Храп, который украл лошадей.
Послышался скрежет отодвигаемого сундука, а вслед за тем – скрип поднимаемой половицы.
– Эй, Игнашка, потише, как бы хозяева не проснулись, – опасливо пробормотал Фомка.
– Ничего; небось, дрыхнут после такого-то страху. Или, может, уже куда сбежали. А хоть бы и проснулись – так что? Кого нам бояться? Лекаришку этого тощего или двух баб? Среди них только один Терешка мог бы еще подраться, так и того мы порешили. А остальные – тьфу!
– Так у них же… это… пистоли могут быть.
– Да они, небось, и стрелять-то не умеют. Особливо в темноте. Не их надо бояться, а французов. Нагрянут сюда басурманы со дня на день, тогда уж мы до своего мешочка не доберемся. Надо забирать, пока здесь спокойно.
Игнат вытащил из подпольного тайника какой-то предмет, потом, кряхтя, водворил на место отогнутую половицу и с помощью сообщника надвинул на нее сундук.
– А в сундуке что? – уточнил Фома.
– Так, барахло старое. Была бы какая ценность – неужто я бы не забрал?
Глаза Софьи уже привыкли к темноте, и в лунном луче, пробившемся в окно, она разглядела мешок, в котором, судя по позвякиванию внутри, могли быть монеты.
Решение проследить за преступниками девушка приняла спонтанно, не задумываясь об опасности. Ею двигала и ненависть к бандитам, убившим кучера, и мысль о том, что ворованные ценности могли принадлежать Павлу, а значит, она должна постараться вернуть брату его имущество.
Воры вышли из дома на крыльцо, и Софья легкой тенью скользнула следом. За дверью у них лежал другой мешок, побольше; они связали его с первым, и Фома предложил:
