Касс ахнула, искренне потрясенная таким решением, – но как она могла этому удивляться?
Она вскочила на ноги, дрожа всем телом, и пронзительно закричала:
– Пусть твоей подругой никогда не буду я, но когда ты придешь в себя, то поймешь, что и эта вампирша не может ею быть! – Она рванулась к двери.
– Я прослежу, чтобы она уехала, – предложил Бау. – Но сначала загляну на кухню. Они там приготовили еды на целую армию. – Секунду поколебавшись, он добавил: – Удачи.
Лахлан кивнул, погруженный в размышления. Ему слышно было, как от замка отъезжают машины.
Король у себя в резиденции вместе со своей королевой. Спустя тысячу лет оборотень нашел свою подругу – и луна прирастала. Всем было известно, что это означает. Всем – кроме Эммы.
У него больше не было времени. У него больше не было выбора. Лахлан перевел взгляд на столик, где сверкал хрустальный графин.
Эмма проснулась в объятиях Лахлана: лицом она уткнулась ему в грудь, а его пальцы нежно расчесывали ей волосы. Не успела она разозлиться на то, что он опять перенес ее к себе на кровать, как заметила, что это он забрался под ее одеяло на полу.
А потом к ней стремительно вернулось воспоминание о виденном сне.
Ей снился Лахлан среди какой-то давней битвы: у него была передышка между атаками. Гаррет и Хис – его братья? – и еще какие-то мужчины-оборотни вели разговор о своих будущих подругах и гадали, какими они окажутся внешне. Они разговаривали по-гэльски. Эмма почему-то понимала каждое слово.
– Я просто говорил, как хорошо было бы, если бы у нее была хорошая внешность, – заявил один из них, которого звали Уиллем. Он пояснил свою мысль, сложив руки чашечками у своей груди.
Кто-то еще сказал:
– Пусть только у моей будет славная попка, за которую можно было бы схватиться ночью…
Они замолчали, когда мимо них прошел Лахлан, не желая обсуждать при нем такие детали.
Лахлан был самым старшим – и ждал дольше всех. Он ждал уже девятьсот лет! Он продолжил двигаться к ручью у лагеря, легко перепрыгивая через валуны, несмотря на тяжелую кольчугу. Встав на колени у ровного омута, он наклонился, чтобы зачерпнуть воды и умыться.
Его отражение секунду колебалось. Он не брился уже много дней – и по его лицу змеился длинный шрам. Волосы у него были длинными…
Эмме он показался просто потрясающим – и она инстинктивно отреагировала на образ, пришедший к ней из сна.
Когда он сел на корточки и устремил взгляд в ясное небо, Эмма почувствовала поразительное тепло солнца – так, словно сама там находилась. А потом его накрыла волна сосущей тоски: «Почему я не могу ее найти?..»
Эмма поспешно открыла глаза. «Она» – это она сама. Та, о которой он так мечтал… Она видела в его глазах ярость, смятение, ненависть – но ни разу не видела той безнадежности, какая была у его отражения в омуте.
– Хорошо спалось? – спросил он, и его слова отдались в его груди низким рокотом.
– Ты спал со мной? Здесь?
– Да.
– Почему?
– Потому что ты предпочитаешь спать здесь. А я предпочитаю спать с тобой.
– А мое мнение тут не считается?
Не обращая внимания на это замечание, он сказал:
– Я хочу кое-что тебе дать.
Потянувшись назад, он достал… золотое ожерелье. Она заворожено уставилась на украшение.
– Оно тебе нравится?
Эмма не отрывала взгляда от ожерелья, которое раскачивалось словно маятник. Она злорадно усмехнулась и рассеянно пробормотала:
– Надо будет обязательно надеть его при Кассандре. Лахлан подхватил украшение в ладонь, оборвав ее завороженный взгляд.
– Почему ты это сказала?
Как она часто делала в тех случаях, когда ей хотелось бы солгать – но не получалось, Эмма ответила встречным вопросом:
– А разве она не станет ревновать, видя, что ты купил мне драгоценности?
Он продолжал хмуро разглядывать ее.
– Да, это правда, – признал он, удивив ее своей прямотой. – Но она уехала. Я прогнал ее и велел не возвращаться, пока ты не пожелаешь – или никогда. Я не допущу, чтобы тебе было неуютно в твоем собственном доме.
Сквозь зубы Эмма процедила:
– Это не мой дом.
Она попыталась отодвинуться, но Лахлан удержал ее за плечо.
– Эмма, это твой дом, независимо от того, примешь ли ты меня. Он всегда был твоим и всегда им будет.
Она вырвалась из его рук.
– Мне не нужен твой дом, и мне не нужен ты! – крикнула она. – Ничего мне не нужно, когда ты делаешь мне так больно!
Он напрягся всем телом, а лицо его мрачно застыло, словно он потерпел поражение.
– Я сделал тебе больно?
– Да, когда солгал. Это… это было больно.
– Мне не хотелось тебе лгать. – Он убрал волосы, упавшие ей на лицо. – Но мне показалось, что ты не готова услышать все, а я уже ощущал опасность со стороны вампиров и боялся, что ты убежишь.
– Но то, что ты разлучаешь меня с родными, – это еще больнее.
– Я отвезу тебя к ним, – сразу же отозвался Лахлан. – Мне нужно встретиться с некоторыми членами клана, а потом понадобится ненадолго уехать. Но позже я сам тебя отвезу. Одной тебе нельзя ехать.
– Почему?
– Мне тревожно. Эмма, мне нужно, чтобы ты ко мне привязалась. Я знаю, что этого нет, – и боюсь тебя потерять. Их разговоры лишат меня тех успехов, которых мне…
На самом деле Анника напомнит Эмме о том, что она впала в безумие.
– Я знаю, что стоит тебе попасть в ковен одной, – и мне чертовски трудно будет получить тебя обратно.
– А тебе необходимо получить меня обратно?
– Конечно. Я не желаю потерять тебя сразу же после того, как я наконец нашел.
Эмма растерянно потерла лоб.
– Почему ты так уверен в этом? Я хочу сказать – ты ведь знаком со мной всего неделю.
– А ждал тебя всю жизнь.
Она постаралась не обращать внимания на то тепло, которое разлилось по ее телу от этих слов, и не думать о своих снах, где присутствовал он.
– Эмма, ты выпьешь моей крови? Она наморщила нос.
– От тебя пахнет спиртным.
– Я выпил всего рюмку.
– Тогда не стану.
Он секунду молчал, а потом снова поднял ожерелье.
– Я хочу, чтобы ты его надела.
Он придвинулся к ней, чтобы завести руки ей за шею и застегнуть замочек. Из-за этого движения его шея оказалась прямо у ее губ.
– Ты порезался, – пробормотала она ошеломленно.
– Правда?
Эмма судорожно облизнула губы, пытаясь не поддаться соблазну.
– Ты… О Боже, отодвинься! – прошептала она, начиная задыхаться.
А в следующее мгновение Лахлан положил ладонь ей на затылок и притянул к себе.
Эмма забарабанила кулаками по его груди, но он был слишком сильным. И она наконец сдалась, невольно высунув кончик языка. Медленно лизнув порез, она стала смаковать его вкус – и наслаждаться тем, как напряглось его тело, зная, что это происходит от наслаждения.
