Леди Хелен задумчиво произнесла:
— Сын одного моего друга, лорда Кристофера, сейчас распродает свое имущество. Он весьма опытный человек и очень тоскует по земле. Он потерял на войне ногу. Пожалуй, он смог бы… он человек чести, хотя у него нет денег…
— Хм, Кардриф. О нем я не думал, — сказал Стивен, будто бы размышляя о чем-то. — Насколько я помню, их дед просадил все состояние на азартных играх. Может быть, и внук такой же…
— Ничего подобного, — сказал Кристофер. — Не притрагивается к картам, гордый, как Люцифер. Я давно его знаю и ручаюсь за него, Стивен.
— Я приглашу его и поговорю с ним. Значит, он интересуется землей?
— Помешан на этом. Постоянно пропадает на охоте, на рыбалке. Землю щупает пальцами, — сказал Кристофер. — Я собирался свозить его в Пенхерст, чтобы он взглянул на земли возле моря. Возможно, он сможет что-нибудь придумать.
Они серьезно и доброжелательно обсуждали этот вопрос. Когда чаепитие закончилось, Мэри встала, чтобы пойти взглянуть на кусты роз.
— Куда ты, Мэри? — спросил Стивен со своего места.
— Розы. Мне кажется, белые на следующий год надо пересадить. Садовник сказал…
— Подойди сюда.
Мэри остановилась. Она повернулась и вопросительно посмотрела на него. Почему он говорит с ней таким настойчивым, повелительным тоном?
Не двинувшись с места, она спросила:
— У тебя болит голова, Стивен? Я думала, рана уже зажила. Сейчас я принесу мазь…
— Иди сюда, Мэри, — сказал он еще более холодным тоном и нахмурился.
Она прикусила губу.
— Чего ты хочешь?
— Мэри, если ты заставишь меня повторить в третий раз, ты пожалеешь об этом!
Она сердито посмотрела на него и неохотно подошла. Он властно протянул руку. Когда она оказалась достаточно близко, он притянул ее к себе. Она стояла рядом с его стулом и смотрела на него сверху вниз.
— Ты все такая же упрямая, моя Мэри? — нежно спросил он. — Когда же ты научишься повиноваться?
Она внимательно взглянула на него, пытаясь определить, не шутит ли он. Она не была уверена. Пристально, робко смотрела она на него. Неожиданно он посадил ее к себе на колени. Она попыталась встать, но он крепко обвил ее руками.
— Сиди, — приказал он. — Я хочу поговорить с тобой. Каждый раз, когда я начинаю с тобой разговаривать, ты вдруг вспоминаешь про какую-нибудь ерунду, которую надо сделать, и убегаешь. Нет, теперь я тебя не отпущу!
— Твое плечо опять начнет болеть, — сказала она, поворачиваясь, чтобы ослабить объятие. Ее сердце глухо колотилось.
— Я хочу поговорить с тобой, — уже спокойнее сказал он, не отпуская ее. Он немного повернул Мэри, чтобы лучше видеть ее лицо. Она опустила голову.
— Посмотри на меня, моя дорогая. В тот день, когда я велел тебе покинуть замок и ехать в Лондон, ты сразу же подчинилась. Почему?
— Почему… сэр? — слабым голосом спросила она. — Вы велели мне…
— Но ты никогда так быстро не выполняла мои распоряжения, — с иронией в голосе сказал он, и ехидная улыбка появилась на его губах. — Так почему же ты уехала? Я ожидал долгих споров. Вместо этого ты сразу же подчинилась и уехала в Лондон, чтобы добиться развода… Все как я велел! Почему, Мэри?
Она отчетливо вспомнила тот день. Сейчас, сидя у него на коленях и думая об этом, она снова почувствовала ту душевную боль, то страдание, которое испытала, осознав, что вдруг надоела ему, что он устал от нее.
— Почему же, Мэри? — опять спросил он.
Она подняла голову, посмотрела в его карие глаза и тут же снова отвернулась.
— Видите ли… сэр… — неуверенно произнесла она. — Я думала… я почувствовала… в общем… что надоела вам… А я не из тех, кому можно просто так сказать, что… надоела…
— Ты мне надоела? — ласково спросил он. — Кто сказал, что ты мне надоела?
— Вы сказали! — решительно ответила она. — Вы сказали, что… я надоела вам… что все кончено…
— Никогда я такого не говорил. Ты задала вопрос, а я ответил, что ты можешь думать все, что захочешь. Я не говорил, что ты надоела мне. А ты подумала… и тебе это причинило боль?
Она молчала, отвернувшись, то краснея, то бледнея. Он нетерпеливо снова встряхнул ее.
— Моя Мэри, я люблю тебя. Может быть, тебя надо отшлепать и отругать, чтобы ты сказала мне то же самое? Да? Мне отшлепать тебя? Или мне следует зацеловать тебя до такой степени, чтобы твое лицо смягчилось, как это бывает, когда мы с тобой любим друг друга, чтобы ты растаяла, и мы стали единым целым? Надо мне это делать?
Она затаила дыхание, затем уткнулась лицо ему в плечо, стиснув руками его локти.
— Нет, — раздался ее приглушенный голос.
— Что — нет?! Не нужно заниматься любовью, чтобы ты призналась мне в любви? — прошептал он ей на ухо и страстно поцеловал. — Мэри… Скажи мне, что любишь меня, иначе мы будем заниматься любовью прямо сейчас, здесь, в саду — прекрасное зрелище для тех, кому взбредет в голову взглянуть в окно! Я уже устал от твоих уверток! Скажи мне… Или…
— А ты… любишь меня? — прошептала она, обхватив руками его шею. Она все еще не могла поверить в это, ей казалось, что это сон, хотя ее сердце неистово билось рядом с его сердцем.
— Нет, сначала ты, — властно приказал он и, сжав ее лицо руками, приблизил к своему. Легкая улыбка торжества появилась на его губах, раньше целовавших ее так часто… но все же недостаточно. — Говори… Сейчас же!
— Я… люблю… тебя… Стивен, — наконец прошептала Мэри. И не успела она договорить, как он крепко поцеловал ее.
— Ну наконец-то! Я уж думал, что ты никогда этого не скажешь. Ну и упрямая же ты жена, право слово! Мэри, я полюбил тебя в тот самый первый день, когда увидел тебя в дверях моего кабинета. Тебя, с твоим усталым лицом, измученными глазами, взъерошенными рыжими волосами… и с этим высоко поднятым упрямым шотландским подбородком, с маленькими стиснутыми кулаками… Я сразу же полюбил тебя — девушку с непреклонным характером, сильной волей, живым умом и к тому же такую милашку… — Он шептал эти слова ей в губы, между поцелуями.
— О… нет! Ты не полюбил меня… сразу… Ты был резок и холоден… — удалось произнести ей. — Ты… вообще не любил меня… Ты был… груб со мной…
— Ну вот, опять ты споришь, не повинуешься. Как же мне приручить тебя? — шутливо сказал он, и она услышала биение его сердца, а потом и почувствовала это грудью, когда он прижал ее к себе. — Я знаю только один способ, как покорить тебя… и сейчас, дорогая моя, я этим и займусь!
— Это как? — Она, вызывающе встряхнула головой.
Он засмеялся и, наклонившись, прошептал ей на ухо, каким образом намеревался покорить ее. Но в движениях его рук теперь уже чувствовалась нежность, он бережно прижимал ее к себе, и она радостно слушала как бешено бьется его сердце от любви к ней. Теперь она это твердо знала.
