— Не с вами ли я встречался в Гайд-парке? Мистер… э-э… Энсти, если не ошибаюсь?
Бертрам согласно кивнул головой и даже покраснел от смущения, но когда мистер Бьюмарис как бы невзначай заметил: «По-моему, вы приходитесь каким-то родственником мисс Таллант, не так ли?», юноша испуганно заморгал глазами и поспешил уверить своего собеседника, что не имеет никаких родственных связей с мисс Таллант. Мистер Бьюмарис ничего не ответил на это и спросил у молодого человека, где тот остановился в Лондоне. Бертрам не видел причин скрывать тот факт, что живет в гостинице, и даже сказал мистеру Бьюмарису, что приехал в город впервые.
Мистер Джэк Карнэби как-то в разговоре назвал Несравненного высокомерным, необщительным человеком, но Бертрам не заметил этих неприятных качеств у своего собеседника. Только близкие друзья мистера Бьюмариса знали, что нет на свете более надменного и одновременно более доброжелательного человека, чем он. Очень скоро Бертрам, забыв о робости, почувствовал доверие к своему новому знакомому. А когда мистер Бьюмарис, сам мастер верховой езды, назвал юношу прекрасным наездником, стена между Бертрамом и человеком, из-за которого его сестра попала в столь затруднительное положение, окончательно рухнула. Он описал те места, где охотится, рассказал о Хейтраме и даже поделился своей самой сокровенной мечтой, не подозревая, что собеседник просто очень умело вытянул из него всю эту информацию. Он сказал мистеру Бьюмарису о вступительных экзаменах, о том, что хочет стать гордостью семьи. А когда мистер Бьюмарис, улыбаясь одними глазами, выразил свое удивление желанием юноши стать членом парламента, Бертрам доверчиво рассказал ему о своей настоящей мечте и добавил с тоской:
— Но это, конечно, невозможно. Хотя я отдал бы все, лишь бы попасть в кавалерийский полк.
— Я думаю, вы сделали бы там хорошую карьеру, — ответил мистер Бьюмарис.
К столику подошел Феликс. Мистер Бьюмарис поднялся и сказал:
— Только не позволяйте суете большого города поглотить вас и ваши мечты.
Он кивнул и ушел. А мистеру Скантопу оставалось только объяснить другу, какая честь ему была оказана.
Мистер Бьюмарис спустя несколько часов сказал радостно встретившему его Улиссу:
— Если бы ты действительно понимал меня, то оставил бы свои неуместные восторги и посочувствовал мне.
Пес, который уже заметно прибавил в весе и приобрел более здоровый вид, лег на пол перед обожаемым хозяином и ободряюще гавкнул. После этого он вскочил и подбежал к двери библиотеки, призывно поглядывая на мистера Бьюмариса и как бы приглашая его войти и отдохнуть. Браф, взяв у хозяина длинный плащ, шляпу и перчатки, заметил, как умна эта маленькая дворняжка.
— Удивительно другое! — едко ответил мистер Бьюмарис. — Почему она все еще находится в моем доме? Наверное, кто-то в этом заинтересован!
Браф, который работал у мистера Бьюмариса уже много лет, мог позволить себе сказать ему гораздо больше, чем любой другой из слуг.
— Сэр, если бы я знал, что вы хотите избавиться от него, я принял бы меры. Правда, он так к вам привязан, что это вряд ли удалось бы сделать, хотя я лично думаю: собака, которая так обращается с Альфонсом, заслуживает того, чтобы быть выброшенной на улицу.
— Если это гадкое животное будет изводить Альфонса, я сверну ему шею, — пригрозил мистер Бьюмарис.
— Да нет! Альфонс не жалуется. Дело вот в чем. Когда вы уходите, Улисс спускается на кухню, усаживается там и смотрит на Альфонса такими глазами, будто хочет сказать: «Да, я ничего не ел, но даже не притронусь к тому кусочку мяса, который случайно упал на пол». Да… Если бы эта собака умела говорить, она наверняка сказала бы Альфонсу, что нет у него на свете лучшего друга, чем он. Альфонс, конечно, сражен таким благородством. А потом с кухни исчезают два огромных куска баранины. И что вы думаете? Альфонс не желает даже слышать, что мясо стащила собака, и ругает поваренка. А Улисс сидит тут же с таким видом, будто никогда и не пробовал баранины… Он спрятал кости под ковриком у камина в вашем кабинете, сэр. Я убрал их оттуда.
— Ты не только противное существо, — строго сказал мистер Бьюмарис псу, — но и носитель самых гнусных пороков: лести, двуличия, наглости.
Улисс сел и стал отчаянно чесать лапой подживающую рану. Мистер Бьюмарис прикрикнул на него, и пес, уловив раздражение в голосе хозяина, которое он уже слышал однажды, когда хотел провести ночь в его спальне, встал, виновато виляя хвостом.
Мистер Бьюмарис налил себе вина и устроился в своем любимом кресле. Улисс лег перед ним и глубоко вздохнул.
— Да, — сказал мистер Бьюмарис, — можно подумать, что у меня нет других дел, кроме как смазывать твои раны. И запомни, ты не встретишься со своей благодетельницей до тех пор, пока совсем не поправишься. — Улисс зевнул и положил морду на лапы, будто давая понять, что разговор этот ему совершенно неинтересен. Хозяин тронул его ногой. — Интересно, прав ли я? — задумчиво проговорил он. — Еще месяц назад я был уверен… И все же позволил взвалить на себя какого-то найденыша, а потом и дворняжку — ты уж извини, Улисс, что я говорю так прямо. И теперь я уверен, что на этом дело не кончится. Как ты думаешь, этот жалкий юнец скрывается под чужим именем ради каких-то своих интересов или подыгрывает ей? Не смотри на меня так! Можешь считать, что я поумнел. Но не хочет же она в самом деле заставить меня раскрыться. Я даже уверен, что она едва выносит меня. Впрочем, Улисс, теперь я уже ни в чем не уверен. И пора, по-моему, навестить бабушку. Я давно собирался.
На следующее утро мистер Бьюмарис послал за экипажем. Улисс, который позавтракал вместе со своим хозяином, весело побежал впереди него и, спустившись по ступенькам на улицу, быстро прыгнул в экипаж, усевшись на сидение для пассажира с самым довольным видом.
— Нет! — решительно сказал мистер Бьюмарис. Пес неохотно спрыгнул вниз и лег на мостовой.
— Знаешь ли, друг мой, — сказал мистер Бьюмарис, — я все еще дорожу своей репутацией и путешествовать в твоем обществе не собираюсь. Да не переживай! Никуда я от тебя, увы, не денусь. — Он сел в экипаж и сказал: — Хватит ухмыляться, Клейтон. Поехали.
— Да, сэр! — с готовностью отозвался грум, вскочив на свое место, когда экипаж уже тронулся. А минуту-другую спустя, дважды оглянувшись назад, он осмелился сообщить мистеру Бьюмарису, что собака следует за ними.
Мистер Бьюмарис выругался и натянул поводья. Верный пес, тяжело дыша, вывалив язык, догнал наконец экипаж и снова улегся на дороге.
— Черт возьми! — сказал мистер Бьюмарис. — Так ты будешь преследовать меня до самого Уимблдона. Теперь остается только выяснить, действительно ли так хороша моя репутация, что я могу прокатить в своем экипаже тебя, старина! Залезай!
