Высокая, белокурая, легкомысленная и храбрая Каролина, внешне веселая, но примирившаяся с собственной неудачей, замкнувшаяся внутри, водила меня по огромному магазину, превращая это в увлекательное путешествие для нас обеих. Я была влюблена в нее. Мы были однолетки, но она была уже умудрена опытом, и рядом с ней я чувствовала себя более уверенной и более спокойной.
Усталые, мы наконец сели за столик в кафе выпить чаю с пирожными.
— Ты еще не успела познакомить Нэда с душкой Айрис?
— Нет, и не собираюсь, — решительно ответила я.
— Не думаю, чтобы она понравилась ему. И все же я не рисковала бы. Знаешь, — заметила она, откидывая мех с плеч тем движением, которое подметила у шикарных и уверенных в себе женщин, и задумчиво пуская кольца дыма своим крупным розовым ртом, — если бы Айрис умерла, это, кажется, была бы единственная покойница, о которой я позволила бы себе отзываться дурно. И заметь, детка, сделала бы это без единого, слышишь, без единого укора совести.
Затем она добавила:
— Если бы она брала только то, что ей нужно, я бы еще могла простить ее. Но она упорно стремится взять и то, что ей совершенно не нужно, а затем, измяв и изгадив, отдает тебе обратно с эдакой очаровательной, великодушной улыбкой. Не думай, что известный тебе юнец стоил моих слез. — Она никогда не произносила имени юноши, которого отняла у нее Айрис.
— Я не думаю, — сказала я.
— Я знаю, что он не стоит этого. Но дело здесь в принципе.
Оркестр за позолоченной решеткой играл вальсы Штрауса. Сидевшие за столиками дамы в большинстве были немолоды, в замысловатых шляпках с украшениями, и их разгоряченные напудренные лица казались фантастическими цветами на фоне бронзы, стекла, пушистых аспарагусов в горшках и горевших красноватым светом люстр. Уютная интимная обстановка позволила мне обратиться к Каролине с вопросом, который я не осмелилась бы задать никому другому.
— Ах, ты об этом! — Она на минуту задумалась, словно подыскивая нужные слова. — Все зависит от человека, дорогая. Я, например, отношусь к тем, кто безусловно за. Но не думай, что все постигается сразу. Пройдет, пожалуй, месяца два, а то и больше. Ах, если бы люди понимали это, скольких трагедий могло бы и не случиться! — она посмотрела на меня, словно взвешивала, что ей известно обо мне, о моем характере, темпераменте. — Думаю, что и ты будешь за. Уверена, что будешь.
Она успокоила меня. Я не знала, что Каролина может быть такой красноречивой, если надо кого-то успокоить. Произнесенная ею тирада была почти подвигом для нее. Я спросила ее с беспокойством, как ей нравится Нэд.
— Знаешь, старина Нэд совсем неплохой парень, — ответила она, словом «старина» отнюдь не намекая на его возраст, а скорее давая мне понять, что может говорить о нем так же просто, как о Дики или Возьмем Платона. — Даже очень мил. — Это была обычная фраза, не более как светская любезность, но Каролина вложила в нее все свои добрые чувства. — Он безумно влюблен в тебя. Только об этом и говорит. Мне бы наскучило, если бы ты не была моей «сестренкой». (Мы называли так друг друга еще с самого детства, когда вместе посмотрели «Как вам это понравится».)
Последние следы ревности исчезли. Я улыбалась Каролине и с удовольствием смотрела, как она подкрашивает губы.
— Мы не потеряем друг друга из виду, правда, когда я выйду замуж? — спросила я. Она была единственным моим другом, и мне не хотелось ее терять.
— Мы никогда не переходили друг другу дорогу, — сказала она. — А это главное.
Да, это было верно. Мы никогда не делали этого. Нам незачем было это делать. Чтобы дружить, нам даже не надо было часто видеться, ибо наша близость восстанавливалась сама собой легко и мгновенно, при каждой встрече. Я была рада, что она понравилась Нэду, а Нэд ей. Возможно, мне удастся сохранить для себя хотя бы дружбу с Каролиной.
В конторе за моей спиной все время перешептывались. Мне готовили свадебный подарок.
— Здоровенные часы, — сказал мне по секрету Хэттон. — Неинтересно, сказал я им. Лично я подарил бы тебе картину. Я видел потрясающую и совсем недорогую в одном магазине в моем районе. Закат и снег, вот здорово! Смотришь, и будто сам там находишься.
Мисс Розоман нервничала больше меня.
— Не понимаю, как ты можешь быть такой спокойной! Я не смогла бы напечатать ни строчки.
Мистер Бэйнард, как всегда, беспричинно злился и с явным злорадством мечтал вслух, кого возьмут на мое место.
— Думаю, мы подберем себе настоящего квалифицированного младшего секретаря. Приличную девушку, окончившую курс у Питмана или Грегга. Только бы хозяину не пришло в голову пойти в агентство по найму. Он может выбрать кого-нибудь, кто считает себя слишком образованным для нашей работы. Надеюсь, новенькая по-настоящему оценит нашу картотеку. Немного встретишь таких картотек.
Я не удержалась и напомнила ему, что картотекой они обязаны мне.
— Что же, если вам угодно так думать, думайте, — сказал он с деланно многозначительным видом. — Нам всем свойственно тщеславие.
И чтобы излечить меня от него, он отправил меня в один из отелей в Кенсингтоне с поручением, которое с успехом мог бы выполнить Хэттон.
— Я не могу доверить рассыльному драгоценности, — сказал он и тут же весьма нелогично добавил: — Деньги — это другое дело.
Я должна была отнести одной из наших клиенток серьги, которые по ее просьбе оценивал для нее мистер Фосетт. В половине пятого я уже освободилась. Поскольку мистер Бэйнард разрешил мне не возвращаться, я решила сделать Нэду сюрприз и зайти к нему в контору.
Я как-то уже заходила к нему раз или два. Сейчас меня встретил Хайнет, худощавый щеголеватый молодой клерк со склоненной набок головой и манерами приказчика.
— Отсутствуют, — сказал он.
Помню, меня поразила именно эта лаконичность его ответа. Я посмотрела на него с удивлением. Прежде Хайнет держался со мной неизменно любезно — как подобает держаться клерку с будущей женой своего хозяина.
— Вы хотите сказать, что мистера Скелтона нет в конторе? Он скоро вернется?
— Не сегодня, насколько мне известно.
Я осмотрелась вокруг. Как всегда, в конторе было чисто. Но на этот раз чувствовалось какое-то запустение. На столах почти не было бумаг. Машинистка красила ногти и льстиво улыбнулась мне.
— Прекрасная погода, мисс Джексон. Так и хочется куда-нибудь на реку.
Я спросила Хайнета, где может быть Нэд. Он еще больше удивил меня, ибо его губы медленно расплылись в фальшивой, иронической и подчеркнуто многозначительной ухмылке.
