– Дмитрий, если ты сейчас же не извинишься перед Сашенькой и не прекратишь эту непристойную сцену, – Юлия Казимировна дрожала от бешенства, – я тебя никогда не прощу!
– Неужели ты думаешь, что твое нелепое самопожертвование кому-нибудь нужно! – поддержала сестру Магдалена.
– И тем не менее, это единственное, что я могу сейчас сделать для Сашеньки.
– Ты можешь замолчать! – графиня готова была вцепиться внуку в горло, но он уже снова смотрел на девушку.
– Дорогая моя, – на лицо Дмитрия вернулась та же отрешенная улыбка, – прости меня сейчас, и я не сомневаюсь, что позже ты будешь благодарна мне… Я разрываю нашу помолвку и прошу вернуть мне кольцо, – он протянул к ней руку. Сестры хором ахнули. Сашенька замерла, потом подошла к Дмитрию вплотную, почти прижалась к нему. Подняла руку, медленно, с усилием, стянула кольцо с пальца, посмотрела на него внимательно, зажала в кулаке. Глядя ему в глаза тихо сказала:
– Сегодня, когда мы ехали домой, ты сказал, что никогда в жизни не смог бы ударить меня. Как давно это было… Нет, я верю, что ты говорил правду. Но знаешь, если бы ты даже избил меня плетью… это было бы не так больно.
Она положила кольцо в его ладонь, повернулась, быстро пошла к дверям. Остановилась на пороге, проговорила, словно выполняя урок по правилам поведения:
– Извините, я не слишком хорошо себя чувствую. Мне лучше уйти. Спокойной ночи.
Слегка присела, не столько сделав реверанс, сколько обозначив такое намерение и тут же вышла, аккуратно притворив за собой дверь.
Тетушка Магдалена прошелестела юбками следом за ней, бросив на Дмитрия обжигающий взгляд. Он отвернулся и тяжело оперся руками о стол, опустив голову.
– Она права. – сказала Юлия Казимировна.
– Я забочусь только о ней, – бесцветным голосом возразил ей внук.
– Ты называешь это заботой? Да ты просто вонзил девочке нож в сердце, вот и все!
– Нет, бабушка, – покачал головой Дмитрий. – Я вонзил нож в свое сердце.
Графиня, в отчаянии, всплеснула руками:
– Что же ты натворил, мальчик мой!
– Простите, – осторожно выступил из тени пан Ставинский, – я не уверен, что верно понял, что произошло… Какие-то неприятности? И это как, я понимаю, связано с моим появлением?
– Да уж, – вздохнула Юлия Казимировна и с отвращением кивнула в сторону внука, – этот молодой человек разорвал помолвку с Сашенькой, потому что теперь она теперь слишком богата.
– Я не понимаю… Я знаю, когда у невесты не оказывается денег, помолвка может быть расторгнута, такое и в Америке случается, но оттого, что денег оказалось больше… Так бывает?
– Как видите, у нас бывает… И главное, я не представляю, как это все можно теперь исправить! – Юлия Казимировна горестно покачала головой. – Митенька, как ты мог!
– Хватит, бабушка. Я не хочу больше говорить, – он слегка оттолкнулся от стола и неуверенно качнувшись, замер. – День действительно был слишком длинным, я пожалуй… – Дмитрий сделал неловкий шаг, снова покачнулся и рухнул на пол.
Темнота. Тишина. И страшная головная боль. Она не сосредоточилась в висках или в затылке, вся голова превратилась в один пульсирующий сгусток боли. Дмитрий осторожно открыл глаза. Рядом, в кресле, освещенная свечой, дремлет бабушка. Он пошевелился и графиня тут же встрепенулась. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, потом Юлия Казимировна тихо спросила:
– Голова болит?
– Очень. – голос прозвучал неожиданно хрипло.
Она кивнула, налила в стакан воды из графина, высыпала какой-то порошок, поднесла к губам внука. Дмитрий жадно, в несколько глотков выпил. Легче не стало. Стараясь не шевелиться, скосил глаза на темное окно.
– Сколько времени?
– Четвертый час. – бабушка завозилась, поудобнее устраиваясь в кресле. Дмитрий снова прикрыл глаза. Он прекрасно помнил все, что произошло до того момента, как он потерял сознание. Что было потом? Ну ясно, его подняли, принесли в спальню, уложили в постель. Судя по порошкам, вызвали доктора.
Раз бабушка сидит около него, значит очень испугалась, видно выглядел он во время своего обморока не слишком… жизнерадостно. А поскольку доктора не дежурит рядом, значит ничего серьезного с ним не произошло, доктор уверен в этом и сумел убедить и успокоить бабушку, иначе она его бы из дома не выпустила.
Бабушка проснулась, но сидит молча, не пытается с ним заговорить, значит перенервничала и, по прежнему, сердита на него… Слава богу, пусть продолжает молчать. Ему совсем не хочется обсуждать с ней сейчас свое здоровье или свое поведение. Единственное, что он хотел бы знать… нет, единственное что ему необходимо знать…
– Где… Сашенька?.. – голос по-прежнему хрипел.
– В своей комнате, надеюсь, что заснула, – помедлив, неохотно ответила Юлия Казимировна. – Девочка прорыдала над тобой полночи, час назад мне удалось уговорить ее пойти отдохнуть. Если бы твое состояние было похуже, не думаю, что мне удалось бы выгнать ее отсюда, даже с помощью всей прислуги, что есть в доме. Но доктор заверил ее, что твой обморок это всего лишь последствия ссадины от пули, которая задела тебя днем в сочетании с волнениями сегодняшнего вечера. И что никакого вреда для твоего здоровья кроме сильной головной боли ближайшие несколько дней, не будет. – графиня не удержалась и сердито добавила: – А головную боль ты честно заслужил, мой дорогой!
– Прости… – Дмитрий так и не открыв глаза, протянул руку, положил бабушке на колени, на ощупь нашел ее ладонь, сжал.
– Мальчик мой! – Юлия Казимировна заволновалась. – Не у меня… Попроси прощения у Сашеньки, поговори с ней утром, помирись… да нет, зачем ждать утра, я сейчас разбужу, приведу ее! Все еще можно уладить…
– Нет! – он резко качнул головой и тут же застонал. – Это невозможно… Я не имею права так с ней поступать. Я должен выдержать.
– Ха! Я тоже считаю, что ты не имеешь права так с ней поступать, какое трогательное единодушие, правда? – к Юлии Казимировне вернулась вся ее язвительность. – Ну что ж, в конце концов, это твоя жизнь и я не могу прожить ее за тебя. Делай, как знаешь, я не буду с тобой больше спорить… хотя, уверена, это самая большая твоя ошибка. – Она неожиданно ласково погладила внука по руке, лежащей у нее на коленях. – А теперь постарайся заснуть. Доктор велел тебе как можно больше отдыхать. Хочешь еще пить, или дать тебе капли?
Когда Дмитрий проснулся в следующий раз, за окном ярко светило солнце, бабушки в комнате не было. Голова болела по-прежнему, но общее состояние было чуть получше. По крайне мере он смог сесть, откинувшись на подушки.
Дверь скрипнула и в комнату, на цыпочках проскользнула графиня с подносом на котором стояла чашка кофе и тарелочка с двумя свежеиспеченными булочками. Увидев внука, сидящего в кровати, она просияла.
