— Хорошо, возможно, вы правы. Я сделаю, как вы просили, и буду держать арест в тайне столько времени, сколько смогу. — Его голос стал жестче. — Думаю, что вы этого хотели, лорд Кармайкл? Секретности?
Какое-то время Тристан, не отрываясь, смотрел на Мередит, затем отвел взгляд.
Почему вы решили, что мне нужна секретность, если я не понимаю, почему меня арестовали?
Мередит нахмурилась. Как он мог отрицать правду? Ну нет, этого она не позволит. Она медленно прошла через комнату к портрету Эдмунда Арчера. Потянувшись, нашарила спрятанные за рамой защелки. Нажала — и они открылись, обнаружился украденный ландшафт.
Обернувшись, Мередит показала на ненавистную картину:
— Вот, Тристан. Все дело в ней.
Он побледнел, и слова отрицания, которые он готовился произнести, остались невысказанными. Переведя дух, он невнятно произнес:
— Да. Я ценю вашу проницательность в этом деле.
Чарли кивнул и шагнул в сторону, что-то сказал подчиненным. Мередит пошла вперед, к двери, на случай, если Тристан кинется бежать. Но он спокойно смотрел на нее.
— Тристан, — забормотала она, желая объяснить, что она только выполняла свой долг.
Он покачал головой:
— Тут нечего сказать, не правда ли? Вы уже решили, что правильно и что неправильно.
Мередит сжала кулачки.
— Доказательство передо мной. — Она указала взглядом на картину, но он не посмотрел на нее. — Чему я должна была верить?
— Не все таково, каким кажется. Прежде чем она смогла ответить, вмешался Чарли.
— Нам нужно поторопиться и постараться возбудить как можно меньше подозрений, — произнес он. — Если мы сможем покинуть дом, не вызвав вопросов, я позволю вам послать семье записку с объяснением, что вам пришлось срочно уехать по неотложному делу. Такой вариант вас устроит?
Тристан теперь не смотрел на Мередит.
— Да. Моей матери захочется расспросить меня, но она не сможет пренебречь обязанностями хозяйки, принимающей гостей, если вы это имеете в виду. После отъезда гостей она планировала поехать в Бат навестить мою сестру и ее семейство. Она не станет отменять поездку. Сестра ждет ребенка.
— Хорошо. — Чарли указал на дверь. — Если вмешается кто-нибудь из гостей, вы скажете то же самое. Что вас отозвали в Лондон по срочному делу. Если вы попытаетесь бежать или дать знак кому-либо, я надену на вас наручники и выволоку в таком виде. Это ясно?
Тристан прищурился. Мередит уже знала это выражение, оно появлялось, когда они занимались любовью, — сидевший внутри бунтарь вышел наружу. Мужчина, не привыкший, чтобы ему приказывали. Никто.
Он сжал челюсти.
— У меня нет выбора.
— Именно так. Мередит дала вам отсрочку от всеобщего осуждения, чего я не стал бы делать. — Чарли сделал жест в сторону двери. — Когда мы приедем в Лондон, мы поместим вас где-нибудь, где вы не будете привлекать большого внимания.
— Благодарю вас, — сумел выдавить Тристан сквозь сжатые зубы.
Он позволил довести себя до дверей. Мередит наблюдала за ними и удивилась, когда он обернулся, чтобы пригвоздить ее взглядом. Он больше не был тем мужчиной, который добивался ее, делил с ней ложе, предлагал стать его женой. Тяжелый блеск его глаз явственно показывал, что прежних чувств к ней больше нет.
— Не забудьте то, что я вам сказал, Мередит. Не все таково, каким кажется. — Он оглядел ее с головы до ног. Еще одно, последнее проявление презрения за предательство. — Вы сами тому доказательство.
— Тебе нужно хоть что-то съесть, — услышала она.
Очнувшись, Мередит посмотрела на окно, залитое полосками дождя. Она настолько ушла в свои мысли, что забыла про Эмили и Ану, забыла, что она в лондонском доме Эмили.
Ее подруги сидели за чайным столиком и смотрели на Мередит с явной обеспокоенностью. Настолько явной, боялась она, насколько явными были ее запутанные переживания. Кажется, она утратила способность скрывать истинные чувства. А это невосполнимый недостаток для тайного агента.
— Спасибо. Я не хочу есть, — сказала Мередит.
Эмили отодвинулась от стола, встала и подошла к окну. Она взяла Мередит за плечо, подвела к столу и заставила сесть. Ана поставила перед ней дымящуюся чашку ароматного чая и придвинула пшеничную лепешку.
— Вот уже два дня как ты вернулась в Лондон и не перестаешь хандрить, — сказала Эмили, усаживаясь и складывая руки.
Внимательные взгляды подруг натолкнули Мередит на мысль, что она сама бросала такие же взгляды на подозреваемых во время допросов. Эмили, несомненно, умела выведывать секреты.
— Я тоже заметила это, — согласилась с ней Ана. — И нас это тревожит.
Мередит покачала головой. Она не хотела говорить о том, что лежало у нее на сердце. Ни с кем. Ей хотелось одного — забыть, что произошло в Кармайкле. Она пыталась, но воспоминания преследовали ее. Как и последние слова Тристана, когда его уводили, чтобы посадить в тюрьму.
— Глупости, — сказала Мередит, не удержавшись от вздоха. — Со мной все хорошо. Просто настроение упало, когда дело было сделано. Вы знаете, как это бывает. Месяц, а то и больше в постоянном напряжении — и уже трудно вернуться к нормальной жизни, пока не появится новое задание. Лондон… — она заколебалась, — уже не тот.
Все стало другим.
Ана поджала губы и сдвинула на лоб очки в проволочной оправе. В очках она работала в своей комнатке внизу. И вечно забывала снять их.
— Нет, здесь что-то большее, — настаивала Ана. — Даже во время расследования что-то шло не так. Ты встревожилась сразу же после того, как выяснилось, что надо будет проверить Тристана Арчера. А когда ты вернулась, стало еще хуже. Ты все время молчишь.
— Ты сама не своя, — кивнув, согласилась с подругой Эмили. — И почти ничего не рассказала нам об этом деле. Судя по всему, ты совсем не удовлетворена его окончанием.
Мередит потянулась за лепешкой.
— Чему радоваться?
Она вздохнула при мысли об отчете, которого ждали от нее в Лондоне, когда она наконец вырвалась из Кармайкла.
— Что бы ни было спрятано в картине, когда мы осмотрели ее, там уже ничего не было, — констатировала она. — Теперь мы бессильны. Все, что мы знаем, — спрятанное передано Девлину до того, как он покинул Кармайкл.
— Да, но… — начала Ана. Мередит остановила ее:
— Из-за моей глупости, из-за того, что я позволила себе расслабиться, мы не знаем, где теперь Девлин. А Тристан…
Она остановилась. Не было никакой необходимости возвращаться к этой части ее сожалений. Для этого было достаточно времени в ее пустой постели, когда она заново переживала каждый украденный миг, проведенный с Тристаном.
