Вдруг Фриско стал тихо насвистывать приятную мелодию. Потом он запел, и Фредди смогла расслышать слова. У него оказался приятного тембра баритон. Он пел «Все ближе к Тебе, мой Бог», негромко, но чисто, и Фредди в немом изумлении смотрела на него. Такой голос сделал бы честь профессиональному певцу. Он мог бы успешно выступать на сцене. Фредди не верила собственным ушам.
В конце третьего куплета она, не выдержав, перегнулась в седле, чтобы увидеть его лицо.
— Вы религиозный человек? — спросила Фредди, вновь вторгаясь на личную территорию.
— Не особенно, — ответил Дэл, зажигая вторую сигару.
Она видела, как он, откинув назад голову, смотрит на звезды. Потом он обратил взгляд на спящее стадо.
— Но человек редко бывает ближе к Богу, чем здесь и сейчас, — неожиданно заключил Фриско.
Фредди понимала его. Во время ночного дозора человек вдыхает ароматы земли и в голове у него рождаются значительные и странные мысли.
— Быкам нравится эта песня. А вот еще одна, которую они любят.
Он затянул одну из версий шуточной песенки «Дан-сластена», содержащую весьма фривольные выражения, равно как и смешные. Фредди даже пришлось рот зажать, чтобы не рассмеяться. На противоположной стороне от лежбища Дринкуотер подхватил припев. Фредди подумала, что хорошо бы узнать и его версию. Как и предсказывал Дэл, пение не тревожило быков, а, наоборот, успокаивало. Кто-то из животных взмахнул хвостом, кто-то замычал, но признаков тревоги не было видно.
Когда Дэл замолчал, Фредди вдруг почувствовала, что ей не хватает его пения. Зависимость становилась опасной: того и гляди она вообще не сможет без него обойтись. Черт, это уже совсем никуда не годится! Раздражение требовало выхода, и Фредди решила напрямик задать долго терзавший ее вопрос:
— Вы проводите своей ногой по моей нарочно?
Всякий раз, как его нога касалась ее, Фредди вздрагивала, будто от удара током.
— Прекратите немедленно!
Ни слова не говоря, он поскакал вперед. Фредди сразу же оказалась в кромешной мгле. Фриско давал ей возможность почувствовать, каково ей будет в ночном дозоре, когда он перестанет ее сопровождать. Вот уж действительно тоскливо в полном одиночестве круг за крутом объезжать стадо. Фредди никогда не принадлежала к числу людей, любивших уединение. Компания собственных мыслей ее совсем не устраивала.
Пришпорив коня, Фредди поехала быстрее, но и Фриско увеличил темп, держась на расстоянии вплоть до конца дежурства. Злая и раздосадованная, тщетно стараясь не показывать своего состояния, она остановила лошадь у фургона-кухни, поджидая Фриско. Наверное, она совсем не была бы против, если бы Дэл, как в прошлый раз, опустил ее на землю. Но он, не оглядываясь, объехал фургон с другой стороны и, расседлав коня, направился к костру налить себе кофе. Вздохнув, Фредди спешилась и пошла следом. Ей внезапно тоже захотелось кофе.
— Сегодня вы и в самом деле меня замучили, — проговорила она достаточно тихо, чтобы никого не разбудить, но и достаточно резко, чтобы Дэл почувствовал ее настроение.
Налив себе кофе, она села рядом с ним на траву и стала смотреть на низкие язычки пламени под котелком.
— Ну что же, вы меня тоже сегодня замучили. Чтобы разговаривать, надо ехать рядом, а ехать рядом — значит касаться друг друга время от времени. Вот и все, что за этим стоит.
— Хорошо, что вы это понимаете.
Фредди надеялась, что Фриско или не разглядит, что она покраснела, или решит, что это из-за идущего от костра жара.
— Почему вы процитировали строчку, в которой любовь называют болезнью?
— Просто так. Пришло на ум, и все.
— Ну что же, парень, который так сказал, был прав.
Она не решилась повторить цитату, поскольку память на стихи была ее слабым местом, из-за чего маэстро не раз приходил в отчаяние. Но зато она всегда верно улавливала суть.
— Я не хочу вновь заболеть этой болезнью.
— Выходит, что вы — женщина опытная, — сказал он то ли насмешливо, то ли презрительно.
Она не могла понять, дразнит он ее или нет.
— Достаточно опытная, — ответила она, вскинув голову.
Фредди пережила пару десятков приключений и один раз ошибочно приняла свое увлечение за любовь. Последний опыт был слишком унизителен, чтобы о нем распространяться, но, слава Богу, ей хватило ума не поддаться искушению отдаться мужчине только за то, что на сцене на нем классно смотрятся рейтузы и камзол.
— Полагаю, вы тоже достаточно опытный мужчина.
— Достаточно опытный, — ответил он ей ее же словами и одарил той самой холодновато-ленивой улыбкой, от которой у нее сводило бедра и сердце начинало колотиться как бешеное.
— Мне не хочется об этом говорить, — вдруг сказала Фредди.
Она сама не понимала, зачем сидит рядом с ним среди ночи, когда давно могла бы сладко спать. Распрямив плечи, она поднялась и пошла прочь от костра, чувствуя спиной его взгляд.
— Спокойной ночи, — тихо произнес он ей вслед, но Фредди не ответила.
Потом, забравшись в спальник, она еще долго смотрела на небо, светлое от звезд, и думала о Фриско. Дэл просто выламывался перед ней. Сыпал цитатами про любовь, пел. В общем — рисовался. Хотел показать, что он больше чем ковбой и бывший пьяница.
Хотелось бы и ей тем же манером показать ему, что она больше чем бывшая актриса, женщина с подмоченной репутацией, неспособная довести до конца ни одного начинания.
Фредди повернулась на бок, и нос ее коснулся какой-то ткани. Она привстала и подняла с земли квадратный лоскут. Новый платок. Озадаченная, она обвела взглядом спящих. Кто оставил ей этот подарок?
Потом она вспомнила, что Лутер и Джек ездили сегодня в Сан-Антонио. Фредди посмотрела туда, где был разбит их лагерь. Костер догорал, но над ним виднелись очертания котелка. Скорее всего они еще не спят. Что там говорил о подарках Лутер? «Принимать подарки во время перегона не возбраняется». Колдуэлл, кажется, был поначалу против, но, похоже, Морланду удалось его убедить. Иначе с чего бы вдруг он стал делать подношения?
Играя с платком, Фредди решала, как быть. Пойти поблагодарить Джека за его скромный дар или отказаться принять платок? Но сделать вид, будто ничего не было, — нет, это не в ее правилах. Фредди предпочитала определенность, и Джек, неплохо узнавший ее за время их тайного романа, кажется, сделал ставку на ее любовь к ясности.
— Уорд, прошу тебя, я не могу и дальше оставаться без обеда.
Взглянув на главный лагерь, Лес увидела, что многие погонщики уже сложили пустые миски в лохань и закурили. Здесь не было воды, и быки вели себя беспокойно. Сегодня лагерь должен был сняться с места раньше обычного.
Уорд проследил взглядом за Лес и схватил ее за подбородок. Со стороны могло показаться, что он лишь дотронулся до ее лица, как это делают влюбленные. Никому бы и в голову не пришло, что его пальцы сдавили ее лицо так, что она рта раскрыть не могла.
