– Ну что ж, если он действительно… Пожалуй, мне тоже надо поторопиться!
Сашенька и Магдалена были в «собиральной», как они ее назвали, комнате, в которой стояли сундуки, укладываемые для поездки. Они разглядывали музыкальную шкатулку, которую Сашенька купила в подарок пани Рокоцкой, обожавшей подобные вещицы. Шкатулка и впрямь была хороша. На синем зеркальце пруда плавали крохотные пушистые лебеди, а когда ее открывали, звучал один из хоралов Баха. То, что пани Рокоцкая будет в восторге, не вызывало сомнения, решался вопрос, не вернуться ли в магазин и приобрести еще одну, уже для Магдалены.
Неожиданно громко хлопнула дверь и в комнату влетела раскрасневшаяся, запыхавшаяся Малгожата. Обе хозяйки удивленно уставились на нее.
– Малгося? Вы что, бежали?
– Что-то случилось? Пожар?
– Э-э… Нет-нет, все в порядке! – Малгожата возбужденно переступила с ноги на ногу. – Я хотела сказать… э-э… – она опасливо покосилась на девушку и решительно обратилась к тетушке Магдалене. – Панна Магдалена, мне надо кое-что сказать вам на ушко.
Не дожидаясь разрешения она наклонилась и горячо зашептала, всплескивая руками. Глаза у тетушки Магдалены округлились.
– А! – сказала она и устремила на Сашеньку непонятный взгляд. – О. Ну может быть… Хорошо, пойдем. Сашенька, ты… ты останься здесь. Упакуй шкатулку, потом… ну, потом посмотри вообще, все ли хорошо уложено. Я скоро вернусь, – она неопределенно взмахнула рукой и вышла, оставив воспитанницу в полном изумлении. Служанка, заторопилась за ней.
Тетушка Магдалена на секунду задержалась перед дверью в гостиную, стараясь привести в порядок свои чувства. Придав лицу самое холодное выражение, она вошла в комнату.
– Малгося сказала мне, что ты приехал и хочешь поговорить с Сашенькой, – ледяным тоном объявила она. – Извини, но она только-только стала приходить в себя после вашего последнего разговора. Как ее опекун и близкий друг, я считаю себя вправе узнать, о чем ты хочешь говорить с ней. Сашенька не знает, что ты здесь, и если я посчитаю вашу встречу излишней, то никогда и не узнает, о твоем приезде. Мне кажется, она достаточно страдала и я не позволю тебе мучить ее больше.
– Нет! – Дмитрий инстинктивно, словно защищаясь, вскинул руку. Потом тихо повторил, – Нет. Видит бог, я страдал не меньше… Я много думал и теперь понимаю, что совершил ошибку. Тетушка Магдалена, я расплачиваюсь за нее… возможно буду расплачиваться всю жизнь. Утром, когда бабушка сказала мне, что вы уезжаете… не знаю, но я не мог… я должен поговорить с Сашенькой, нет, не поговорить, объяснить…
– Объяснить?! – Брови Магдалены поднялись, а температура голоса опустилась еще градусов на сто. – Ах, объяснить. Ты никогда не увидишь Сашеньку.
– Да нет же! – в отчаянии воскликнул он. – Как вы не понимаете, я люблю ее, мне невыносима жизнь без нее! Я не могу допустить, чтобы она уехала… – Дмитрий говорил все тише, а последние слова почти прошептал. Он стоял не шевелясь, только смотрел с мольбой на тетушку Магдалену. – Я должен убедить ее остаться, просить у нее прощения. Боже, я готов весь остаток жизни простоять перед ней на коленях, лишь бы она вернулась ко мне… Тетушка Магдалена, я вел себя, как безмозглый болван, клянусь, я был искренен, но причинил столько боли и ей и себе, всем… Мне обязательно нужно ее увидеть!
– А если она не простит тебя? – равнодушно поинтересовалась тетушка Магдалена. – Есть у тебя план дальнейших действий?
– Нет… не знаю, – Дмитрий растерянно пожал плечами. – Но я все равно не смогу… жить без нее. Значит поеду следом, куда угодно – в Польшу, в Америку, в Китай… но я должен быть рядом с Сашенькой. И когда-нибудь она поверит мне, не может быть, чтобы у нас все кончилось так… безнадежно.
– Н-ну что ж, – она внимательно разглядывала внучатого племянника. – Должна признаться, такая постановка вопроса меня, пожалуй, устраивает. Хорошо, я позову Сашеньку. Не уверена, что она захочет тебя видеть… – Дмитрий встрепенулся, но она успокоила его движением руки. – Я уговорю ее. Признаюсь, я хочу, очень хочу, чтобы твоя попытка была успешной, но… ты сильно обидел Сашеньку. Ты, честно говоря, просто растоптал ее. Не знаю, сумеешь ли ты вымолить у нее прощение, но постараться, в любом случае, стоит. Жди здесь. Надеюсь, что она придет.
Она вдруг улыбнулась и погладила его по щеке:
– Ты уж постарайся убедить ее, мой мальчик.
– Приложу все силы… – Дмитрий выдавил в ответ довольно жалкую улыбку. Тетушка Магдалена покачала головой и, вздохнув, вышла.
Сашенька, как ей велели, упаковала шкатулку, потом честно посмотрела на остальные сундуки и пожала плечами. Что бы там ни случилось, но тетушка Магдалена явно не хотела, чтобы Сашенька шла за ней.
Правда непонятно, нужно ли сидеть именно здесь? В некоторой растерянности девушка помедлила у дверей – пожалуй можно немного еще подождать, а если ближайшее время тетушка Магдалена не вернется, тогда пойти в свою комнату. В конце концов там ее нетрудно найти, если она понадобится.
Хотя все это так странно… И Малгося как-то дико выглядела, когда прибежала. Может пришло письмо от Сотниковых? От Юлии Казимировны? Но почему это надо скрывать? Плохие новости? Боже – сердце Сашеньки пропустило удар – что-то с Дмитрием, с ним несчастье! Теперь она была в этом абсолютно уверена. Рванувшись к дверям девушка чуть не сбила с ног входящую тетушку Магдалену. Необычайно серьезный, даже торжественный вид пожилой дамы, напугал ее почти до обморока.
– Что? – еле выговорила она побелевшими губами.
– А что? – растерялась тетушка Магдалена. При виде дрожащей, побледневшей Сашеньки, она забыла приготовленные для начала разговора слова. – Господи, тебе плохо? Ну-ка сядь, я позову Малгосю, она принесет воды…
– Нет, нет, – отмахнулась от нее Сашенька. – Что с Дмитрием? Ведь это пришло известие о нем, что с ним?
– А! – тетушка Магдалена успокоилась. – Нет, это не письмо и с ним все в порядке.
– Он здоров?
– Абсолютно. Собственно, можешь сама убедиться.
– Но… Я не понимаю…
– Дорогая, Митя приехал и хочет поговорить с то..
– Нет! – крик вырвался у Сашеньки прежде, чем она дослушала до конца.
– Подожди, – тетушка Магдалена взяла ее за руку и успокаивающе погладила. – Пойми, ему все это время было так же плохо, как и тебе… даже хуже. Ты была несправедливо обижена и сознавала это. А он – он сознавал, что сам обидел самое дорогое для него существо. Он был несчастен сам, сделал несчастной тебя и при этом прекрасно понимал, все это было сделано его собственными руками. Митя хочет вернуть тебя…
– Нет, – Сашенька больше не кричала, она зажмурилась и отрицательно покачала головой. – Я не могу. Я снова буду плакать, а я не хочу больше… Пусть все остается, как есть.
