— Кощунство, — выдавила она из себя.
— Благая весть, — прохрипел он. Он снова толкнул себя в нее. Кейт чувствовала, как под веками зажмуренных глаз собираются слезы, как все в ней сжимается и трепещет под напором его необузданного желания. Он никогда прежде не брал ее вот так, словно никак не мог насытится ею, словно ему все было мало.
Это не любовь. Кейт знала об этом. Но это превосходило самые смелые ее надежды, и в этот конкретный момент она легко могла поверить в то, что это — достойная замена любви.
Она извивалась под ним, обхватив ногами его бедра. Джерард трудился над ней в поте лица, закинув ее руки над головой, удерживая запястья одной рукой, освободив другую руку, чтобы обхватить ее за плечи для лучшего упора. Его голубые глаза метали молнии из-под полуопущенных век. Кожа его там, где их тела соприкасались, была скользкой и горячей. Он был как ураган, как наводнение, ломающее дамбу, выстроенную ею вокруг своего сердца. Если он никогда по-настоящему не полюбит ее в ответ, если эта его отчаянная потребность в обладании ее телом — все, на что она может рассчитывать, она все равно отдаст себя ему без остатка. Тело ее, сведенное напряжением, выгнулось ему навстречу и наконец вспыхнуло, сгорая в огне оргазма.
Джерард почувствовал это и, стиснув зубы, яростно втолкнул себя в нее. Господи! Он никогда в жизни не испытывал такого безумного пыла, такого неистовства с женщиной. Она была его женой, он мог брать ее, когда только пожелает. Доступность плотских утех в браке притупляет желания, но не в его случае. По непонятным причинам его влечение к жене с каждым днем усиливалось. Даже когда Кейт, вздрагивая под ним, запрокинув голову, тихо вскрикивала, он, словно одержимый, продолжал толкать себя в нее, все сильнее, все быстрее. Он, кажется, уже не мог жить без того, чтобы не чувствовать, как она кончает, сжимаясь вокруг него, такая влажная, такая невыносимо тугая. И без чего он уже точно не мог жить, так это без ее мечтательной тихой улыбки, что видел на ее лице, когда рассеивалась застилавшая его глаза дымка сексуального удовлетворения. Эта улыбка предназначалась ему одному, и когда Кейт так ему улыбалась, очаровательнее ее не было женщины на свете.
— Ты знаешь, мне кажется, я ни разу не слышал твой смех, — сказал он вдруг.
Кейт ответила не сразу.
— О, я никогда много не смеялась.
— А почему?
Выражение ее лица изменилось, стало серьезнее.
— Просто раньше мне не над чем было особенно смеяться, — заключила она.
Джерард пристально на нее смотрел. Ее первый муж заслужил раннюю смерть уже потому, что не давал ей повода посмеяться. А давал ли он ей повод для слез?
— Что сделал с тобой Хоу? — пробормотал он. — Он бил тебя?
Кейт отвела глаза.
— Всего несколько раз. Он никогда не причинял мне серьезных травм.
— Проклятие, — процедил Джерард, с трудом удержавшись от более пространных ругательств. — Я так и думал. Ты временами выглядела такой напуганной…
— Я никогда не боялась тебя, — торопливо возразила Кейт. — Я лишь чувствовала… неуверенность.
— У тебя нет причин бояться меня, Кейт. — Он перекатился на бок, увлекая ее за собой так, что они оставались лицом к лицу. — Почему ты это сделала? Почему попросила меня выйти за тебя?
Она улыбнулась, хотя улыбка ее получилась несколько тревожной.
— А ты этому не рад?
Джерард ухмыльнулся:
— Рад, но я всегда спрашивал себя, почему?..
Кейт внезапно и резко побледнела.
— Я думала, мы оба выиграем от этого брака.
— Это так. Я действительно в тебе нуждался. — Джерард вздохнул и провел ладонью по лицу. — Но я вынужден признаться, Кейт, возможно, ты поставила не на ту лошадку. Прогноз не выглядит… оптимистично.
Она немного помолчала.
— Никаких подвижек в поисках человека, которого ты ищешь? Ты действительно вот-вот потеряешь все, что у тебя есть?
Джерард поморщился. Она слышала, о чем шептались вчера на балу.
— У меня есть описание человека, который отправил записки, с которых и начался весь этот кошмар, и я знаю того, кто заявляет, что узнал бы этого человека, если бы вновь его увидел. Но у меня нет имен, и отправитель тех писем исчез в неизвестном направлении. Я не знаю, где его искать.
— Это уже кое-что, — сказала она. — Хотя и меньше, чем хотелось бы. Может, есть иной путь к решению проблемы?
Джерард грустно рассмеялся:
— Конечно, есть много иных путей. Этот был самым прямым. Найти шантажиста, чтобы выяснить, какие улики у него на руках. Забрать у него эти улики и таким образом его обезвредить. Он может говорить все, что захочет, но без доказательств все его обвинения — пустое сотрясение воздуха.
— Да. — Кейт нахмурилась. — Где и у кого он мог получить эти доказательства?
— Это вопрос посложнее. — Джерард покачал головой. — Во множестве мест, от множества людей.
Она слушала внимательно, не вынося никаких суждений.
— Возможно, если ты станешь искать там, где он мог получить эти доказательства, ты узнаешь, кто мог иметь к ним доступ.
— Верно, но пока я буду собирать сведения обо всех тех, кому могло стать известно то, что стало известно шантажисту, он может нанести решающий удар, и тогда все окажется бесполезным. — Джерард подпер голову рукой. Кейт смотрела на него, и ее глаза были синими, словно сапфиры. Внезапно Джерард поймал себя на том, что ему надоело говорить с ней недомолвками. Пора ей узнать правду. — Ты ведь знаешь, что говорят о моем отце, верно? Так вот, к сожалению, слухи по большей части правдивы. Когда он был совсем молодым, он женился, что называется, на скорую руку. Женился на женщине низкого происхождения. Брак был оформлен священником сомнительной репутации — уже этот факт сам говорит за себя. Слишком поздно молодожены поняли, какую глупость совершили, но ни у моего отца, ни у его жены денег на развод не было, и мой отец стыдился совершенной им ошибки. Они просто договорились разбежаться, что и сделали. Отец оставил нам письмо, в котором утверждал, что пытался отыскать первую супругу, когда унаследовал герцогский титул. Титул перешел к нему после смерти его прадеда; он никогда не думал, что станет герцогом, в противном случае ему бы никто не позволил совершить такую глупость в юности. Но когда он стал герцогом, то осознал, что должен жениться и зачать наследника, и он очень хорошо понимал, что его первый скоропалительный брак может доставить ему неприятности. Несмотря на все его усилия, а зная моего отца, я могу утверждать, что усилия он приложил немалые, он так и не нашел свою первую жену. С того первого брака тогда прошло уже двадцать лет. В конечном итоге он женился на моей матери, и все прошло гладко, никто никаких препятствий их браку не чинил. На протяжении нескольких десятилетий он продолжал считать, что его первая жена мертва или давно уехала из страны. Только год назад он узнал, что его первый брак не забыт, когда он получил письмо, начинающееся со слов: «Я знаю о Дороти Коуп».
