– Я все еще его так называю. Сила привычки. Она немного помолчала, но потом сказала:
– Мне все равно, была Изабелла твоей бабушкой или нет. Ты заслужил этот браслет.
– Это почему же?
– Заслуживаешь, и все тут. Кому-то же он должен достаться, и я не хочу, чтобы он достался ему. Потому что... – Она опять глянула на рисунок. – Потому что он великолепен.
– А нельзя подождать, пока мы не найдем переводчика со словенского?
– А что, если это не словенский?
– Я думал, ты сказала, что это именно этот язык, – в отчаянии сказал Гарет.
– Мой брат думает, что это словенский. Ты знаешь, сколько языков в Центральной Европе?
Гарет тихо ругнулся.
– Вот именно.
– Я не потому ругнулся.
– А почему?
– Потому что ты сведешь меня в могилу. Гиацинта улыбнулась. Ткнув его указательным пальцем в грудь, она сказала:
– Теперь ты знаешь, почему моя семья мечтает сбыть меня с рук.
– Знаю, да поможет мне Бог.
– Мы можем пойти завтра?
– Нет.
– Послезавтра? – Нет!
– Ну пожалуйста.
Он схватил ее за плечи и повернул так, что она оказалась лицом к двери.
– Я отвезу тебя домой.
Она попыталась говорить через плечо.
– Пож...
– Нет!
Гиацинта, шаркая, направилась к двери, позволив ему подталкивать себя. Уже взявшись за ручку двери, она обернулась в последний раз и открыла рот…
– Нет!
– Я не…
– Хорошо. – Он поднял вверх руки. – Ты победила. Сдаюсь.
– О, спа...
– Но ты со мной не пойдешь.
Гиацинта так и осталась стоять с открытым ртом.
– Я пойду один, без тебя, – решительно заявил он.– Она пристально смотрела на него, но это не произвело на Гарета никакого впечатления. Он выдержал ее взгляд и твердо сказал: – Нет.
Больше она не стала предпринимать попыток уговорить его. Вздохнув, Гиацинта заявила:
– Полагаю, что, если бы я могла с легкостью победить тебя, я бы решила, что ты не стоишь того, чтобы я вышла за тебя замуж.
Он только весело рассмеялся.
– Ты будешь замечательно женой, Гиацинта Бриджертон, – сказал он, выпроваживая ее из комнаты.
– Хм.
– Если только ты, не дай Бог, не превратишься в мою бабушку.
– А я об этом только мечтаю.
– Жаль, – пробормотал он, остановив ее за руку, прежде чем они дошли до гостиной.
Она обернулась, в ее глазах он прочел вопрос.
– С бабушкой я не смогу заниматься этим, – с невинным видом пояснил он.
– О! – Как это его рука оказалась здесь.
– Или этим.
– Гарет!
– Гарет, да, или, Гарет, нет? Она не смогла сдержать улыбки.
– Гарет, еще.
Следующий вторник.
Вам не кажется, что все самое важное происходитво вторник?
– Посмотрите, что я принесла!
Гиацинта стояла на пороге гостиной леди Данбери, подняв вверх книжку «Мисс Давенпорт и Черный маркиз».
– Новая книга? – Леди Данбери сидела в своем любимом кресле, но по тому, как она держалась, это мог бы быть трон.
– Не просто книгу. – С хитрой улыбкой она протянула книгу леди Данбери. – Взгляните.
Леди Данбери взяла книгу и, глянув на обложку, просияла.
– Эту мы еще не читали. Надеюсь, она такая же ужасная, как все остальные.
– Ах, не надо, леди Данбери, вам не следует называть их ужасными.
– Я же не сказала, что они неинтересные, – сказала графиня, перелистывая страницы. – Сколько страниц нам осталось дочитать про дорогую мисс Баттеруорт?
Гиацинта взяла со столика недочитанную книгу и открыла ее на закладке.
– Три страницы.
– Хм. На скольких скалах бедная Присцилла сможет висеть за это время?
– На двух, не менее, если только ее не поразит чума.
– Думаешь, это возможно? Немного бубонной чумы сделает эту книгу еще интереснее.
Гиацинта хихикнула:
– Надо было расширить название и добавить к «Мисс Баттеруорт и Безумный барон» еще подзаголовок: «Гибель от бубонной чумы».
– Я предпочитаю другое: «Заклеванная до смерти голубями».
– Может, нам и вправду тоже написать книгу? – улыбаясь, сказала Гиацинта, приготовившись читать восемнадцатую главу.
У леди Данбери был такой вид, будто она хочет ударить Гиацинту книгой по голове.
– Именно об этом я тебе давно говорила. Гиацинта сморщила нос и покачала головой.
– Боюсь, что, кроме названий, ничего интересного мы не придумаем. А кто захочет купить коллекцию забавных названий?
– Еще как захочет, если на обложке будет стоять мое имя. Между прочим, как идут дела с переводом дневника другой бабушки моего внука?
Гиацинта слегка вздрогнула.
– Извините, как это связано с тем, что люди будут покупать книги с вашим именем на обложке?
Леди Данбери так энергично махнула рукой, будто слова Гиацинты были неким физическим предметом, от которого она хотела отмахнуться.
– Ты мне ничего не рассказывала.
– Я перевела всего немногим более половины, – призналась Гиацинта. – Я гораздо больше забыла итальянский, чем думала. Я не предполагала, что столкнусь с такими трудностями.
– Она была прелестной женщиной.
– Вы были с ней знакомы? – удивилась Гиацинта. – С Изабеллой?
– Конечно, ее сын женился на моей дочери.
– Ах да! – Раньше ей почему-то это в голову не приходило. Интересно, известно ли леди Данбери что-нибудь об обстоятельствах появления на свет Гарета? Гарет уверял, что она ничего не знает. По крайней мере с Гиацинтой она никогда об этом не говорила. Возможно, каждый из них молчал, предполагая, что другой ничего не знает.
Гиацинта хотела было спросить, но потом передумала. Какое она имеет право спрашивать? Все же...
Гиацинта стиснула зубы, словно боялась, что у нее вырвется вопрос. Она не может выдать секрет Гарета. Ни в коем случае.
– Ты съела что-то кислое? – леди Данбери. Деликатностью она никогда не отличалась. – Ты выглядишь больной.
– Я совершенно здорова, – притворно улыбнулась Гиацинта. – Просто я думала о дневнике. Я его взяла с собой, чтобы читать, пока еду в карете.
С того момента, как Гарет раскрыл ей свой секрет, она неутомимо работала над переводом. Вряд ли им удастся узнать, кто был его отец, но дневник Изабеллы был тем звеном, с которого можно было начать искать правду.
– Вот как? – Леди Данбери откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. – Почитай мне что-нибудь из дневника вместо этой дурацкой книги.
– Вы же не понимаете итальянский.
– Да, но это такой красивый язык, такой мелодичный и плавный. А мне надо немного поспать.
– Вы уверены? – Гиацинта достала дневник.
– Что мне надо поспать? Да, к сожалению. Это началось два года назад, и с тех пор я не могу существовать, не поспав хотя бы один раз днем.
