Повсюду на столе лежали разные вещи, Кейт внимательно оглядела их, ее лицо приобрело слегка недоуменный вид от усилия понять, чем это ей грозило.
Регина вывела ее из замешательства.
– Я нашла все эти вещи спрятанными у вас в комнате и показала их лорду Стамфорду.
Для Кейт, менее всего ожидавшей такого, это оказалось сильным ударом. Она испытала шок и смятение, сделала большие глаза и стала выглядеть виновато еще до того, как ей предъявили обвинение.
Несмотря на это, она сохраняла видимое спокойствие.
– Вы хотите назвать меня воровкой?
Регина встала – громадная, неповоротливая, угрожающая, воплощение злобы; она возвышалась над Кейт и подавляла ее своим видом.
– Мы в гостях у леди Памелы, а вы опозорили нашу семью. Я требую, чтобы вы извинились перед лордом Стамфордом за содеянное вами и поклялись, что ничем не скомпрометируете себя, до тех пор пока будете находиться здесь.
– Я никогда не видела ни одну из этих вещей раньше, – попробовала защищаться Кейт.
Регина взглянула на Маркуса и пожала плечами:
– Не говорила ли я вам? Она не в себе. Маркус наконец нашел в себе мужество открыто посмотреть Кейт в глаза, боль и огорчение настолько откровенно были написаны у него на лице, что Кейт подумала, лучше бы он заколол ее кинжалом.
– Кейт, – мягко предостерег он ее, – не усугубляйте свое и без того тяжелое положение. Просто признайтесь в том, что вы совершили, и мы перейдем к другому вопросу.
Мощная волна ярости поднялась в ней. Регина сказала ему, что она неуравновешенная, что она воровка, и он без всяких на то оснований поверил в эту ложь. Кейт хотелось плакать, кричать и ругаться. Он не знал ее, не знал совсем!
Отчего он с такой легкостью подумал о ней плохо? Чтобы порвать с ней и перекинуться на сторону Регины? Теперь Кейт уже не собиралась унижаться перед ними умолять его поверить ей. Если бы он достал пистолет и застрелил ее, это было бы меньшим злом, чем совершенное им предательство.
– Мне нечего сказать, – ответила она, вне себя от обиды. Регина с притворно-озабоченным видом тяжко вздохнула, будто Кейт представлялась ей неподъемной ношей.
– Я позабочусь, чтобы ее немедленно отвезли в Донкастер, как видите, я выполняю взятые на себя обязательства.
– Хорошо, – кивнул Маркус, отчего гнев Кейт вспыхнул с новой силой.
Они столковались друг с другом, они говорили о ней так, словно она была коровой, отправляемой на бойню, или африканской невольницей, выставленной на продажу!
– Мне бы очень хотелось услышать от вас все подробно, – дерзко вмешалась она. – Я сгораю от нетерпения.
– Это делается с благими намерениями, Кейт, – будто не слыша ее, сказал Маркус.
– О, я уверена, что так оно и есть, – с горькой иронией проговорила Кейт.
– Я надеюсь, что вы вернете все взятые вами деньги.
– Что?
– Для того чтобы избежать скандала, Регина согласилась возместить недостачу в доверительном фонде вашей сестры, хотя я предпочел бы, чтобы вы вернули деньги по собственной воле.
Регина утверждала, что она расхитила денежный фонд Селины? Как Маркус мог предположить, что она способна на такой презренный поступок? Разве могла она украсть хоть что-то у своей сестры? У нее и в помине не было никаких преступных замыслов, а если бы даже и возникло такое подлое намерение, то она не знала бы, как приступить к его осуществлению.
Она измерила его взглядом.
Он показался ей таким чужим и невозмутимым, что любовь, которую она испытывала к нему, мгновенно обратилась в жгучую ненависть, ослепившую Кейт и заставившую ее выпалить резкий ответ.
– Я все верну, – саркастично заметила она. – Однако она владеет всем, тогда как у меня ничего нет. Так почему возвращать должна я?
Растерявшись от столь дерзкого выпада, Маркус в изумлении смотрел на нее, он никак не мог понять, как он не замечал в ней раньше преступных наклонностей. Кейт же захотелось встряхнуть его как следует, чтобы из него вылетел напрочь предвзятый, ограниченный взгляд на происходящее, а затем бить его, бить снова и снова, до тех пор, пока он, избитый до полусмерти, не свалится на пол.
Регина сердито воскликнула, чтобы сгладить впечатление, вызванное замечанием о ней Кейт:
– Если честно, Кейт, я думала о вас гораздо лучше!
– Вы думали? – переспросила Кейт, вся подобравшись. – В самом деле?
Она вся дрожала от неприкрытой ненависти и злобы, Регина даже отступила на шаг на всякий случай.
Потом Регина повернулась к Маркусу и произнесла:
– Расскажите ей все остальное.
Кейт ждала, но ожидание затягивалось, так как Маркус не мог выдавить ни слова. Он покраснел и смутился, явно не зная, с чего начать.
– Итак? – спросила Кейт, но Маркус по-прежнему молчал.
Регина, не вытерпев, снова вмешалась:
– Ваша связь с ним раскрыта.
– Ну и что? – встрепенулась Кейт. – Поскольку вы не моя мать и не опекунша, а я совершеннолетняя, то не вижу, каким образом мои дела касаются вас.
– Вы живете в моем доме! – яростно выкрикнула Регина. – Вы едите хлеб за моим столом и при этом осмеливаетесь утверждать, что это не касается меня, хотя вы ведете себя как шлюха? – Регина сердито посмотрела на Маркуса. – До встречи с вами она была невинной девушкой. У нее не было никакого опыта против вашей мужской двуличности.
– Да, это так, – сокрушенно признался он.
– Я вижу, Стамфорд, у вас обширный опыт по части соблазнения девушек, не так ли?
– Возможно.
– Не скромничайте. Кейт вряд ли была первой, кого вы совратили. У вас устоявшаяся репутация распутника и негодяя.
– Святым меня не назовешь, это точно, – согласился Маркус.
– Хорошо известно, что вы регулярно соблазняете женщин недозволенными методами.
– Я не думал, что все так далеко зайдет.
– Мужчина всегда притворяется любящим, чтобы во имя одной лишь прихоти совратить женщину, не так ли, Стамфорд?
– Такое происходит всегда и повсеместно.
– А вы, Стамфорд, ничем не отличаетесь от других?
– Вероятно, что так.
– Я уверена, что Кейт считает, что вы в нее влюблены. Вы не подозреваете то же самое?
– Вполне возможно.
– Вы когда-нибудь любили ее?
Маркус уставился в пол.
– Нет.
– А сейчас вы ее любите?
– Нет, – почти шепотом опять ответил Маркус.
– Она, наверное, предполагает, что у вас самые благородные намерения. Может быть, она даже воображает, что вы женитесь на ней. Так вы женитесь?
– Это было бы величайшей глупостью.
Регина чуть помедлила, чтобы его отказ как можно сильнее уязвил Кейт. И она была права. Никогда прежде Кейт так не унижали. Она хотела умереть, превратиться в ничто, исчезнуть.
