Уинслоу расхохотался.
— Да вы еще и мошенник! Так вы считаете, что хорошо справитесь с такой работой?
— Без сомнения.
— Что ж, вам придется прилично платить.
— Это верно, тогда у меня не возникнет желания самому красть.
— Ну, и что вы собираетесь теперь делать?
— То, что делал и раньше — держать глаза и открытыми, и не терять из виду вашу задницу.
Он затаился за углом конторы. В доме погасили свет. Из груди вырвался вздох облегчения.
Все его тело ныло и болело, голова просто раскалывалась. Он уже собрался перелезть через перила, чтобы подкрасться к двери, когда кошка проскочила с мерзким визгом прямо между ног, а за ней погналась другая.
Дверь конторы распахнулась, на крыльцо вышли двое — Форчун и ирландец.
— Кошачья свадьба!
— Скорее разборка перед свадьбой.
Прятавшийся мужчина снова шмыгнул за угол.
Шум в голове усиливался, страшная головная боль заглушала все звуки, глаза плохо видели. Он понял, что для мести сейчас неподходящий момент, и нырнул в кусты.
Проснулся Ходжес на следующее утро в амбаре Альберта Стоунлея, не понимая, как он здесь оказался. Его лошадь, все не расседланная, щипала траву перед амбаром.
— Моя голова!.. Это ты скинула меня? — крикнул Ходжес лошади. От этого крика боль только усилилась. Лошадь проигнорировала его вопрос.
Он снова откинулся на солому и закрыл глаза. В темноте замелькали искаженные хохотом лица мужчин и женщин, окруживших его. Тут огромный черный кот прыгнул ему прямо в лицо. Ходжес сильно зажмурился, но ничего не произошло. Он снова открыл глаза.
— С выпивкой надо завязывать, все…
— Что случилось? Почему вы вернулись в Сан-Франциско? Погода, я так понимаю, не главная причина, — спросил Сэмпсон Левин.
Молочное марево тумана окутало город, так что Сэмпсон не сразу отыскал небольшой, но комфортабельный отель, где остановилась Молли. Кэбмен поджидал его снаружи.
— Мне пришлось уехать. Я подумала, что сначала надо вернуться в Сан-Франциско, собственно говоря, мне больше и ехать некуда.
— И правильно сделали, что вернулись. А, как отнесся Уинслоу к вашему отъезду?
— Я ничего не сказала ему. Просто отправилась в Плейсвилл и там села на первый же поезд.
Сэмпсон рассмеялся. Она, действительно, смелая и непредсказуемая женщина.
— Я надеюсь, что мы хорошо поужинаем сегодня. Если этот сумасшедший с гор не кинется в погоню за вами и убьет меня за то, что я отбиваю вас у него, хотел бы, по крайней мере, хорошо поесть перед смертью.
— Он не погонится за мной, Сэмпсон. Я уверена, что ему сейчас не до меня.
— Что это вы с собой сделали? — Сэмпсон с любопытством осматривал ее новую прическу. Он не спешил сменить тему, пока не придет время, она должна прийти в себя, тогда он получит все интересующие его сведения.
— Вам нравится? Я сходила к тому же парикмахеру, который делал мне в свое время прическу Афродиты.
— Он узнал вас?
— Кто? Андрэ? Конечно, узнал. Он решил, что я возвращаюсь на сцену. Говорит, что в театре не поставили ничего стоящего после того, как я уехала.
— Молли, рядом с вами я чувствую, как молодею, такой у вас аппетитный вид.
— А вы и так молоды, дорогой. Ваше приглашение на ужин означает, что вы решили приударить за мной?
— Почему бы и нет. Моя любимая женщина бросила меня на время, уехала в Англию на лето. Так что я совершенно свободен, — Сэмпсон посмеивался над собой, чувствуя, как не хватает ему миссис Фримен, как он одинок и считает дни до ее возвращения.
Ресторанчик, где Сэмпсон заказал столик, оказался очень милым и уютным, обслуживание было безупречным, а кухня просто замечательная. Молли расслабилась, радуясь привычному комфорту большого города, от которого была оторвана несколько месяцев.
— Так почему же вы думаете, что Уинслоу не отправится за вами в погоню?
Молли улыбнулась, Сэмпсон представлял себе Уинслоу этаким провинциальным ковбоем, который пытается собрать в загон разбежавшееся стадо коров.
— Потому, что он жаждет избавиться от меня.
— Вы настолько не сошлись характерами.
— Мы просто озверели друг от друга!
— Не могу в это поверить, — Сэмпсон был уверен, что все, как раз наоборот. Шестое чувство подсказывало Левину, что они таки стали любовниками.
— Уинслоу считает, что я — идиотка и совершенно порочное создание. Я же думаю, он эгоистичный, грубый, чокнутый придурок.
Сэмпсон снова отметил страстность, с которой она это говорила. Такая женщина требует к себе внимания и нежности. Лучше ее Уинслоу никого не найдет.
— Как долго вы решили пробыть в Сан-Франциско? — Сэмпсон подумал, что это поможет ему отвлечься на несколько дней, она способна вдохновить любого мужчину.
— Неделю, может, две.
— Если вы возражаете, я бы составил вам компанию на это время. Я полностью к вашим услугам.
— Благодарю вас, Сэмпсон. Вы меня вполне устроите в качестве эскорта, я тоже не люблю ужинать одна. — Молли только-только покинула Саммит, но уже чувствовала, что ей не хватает привычного общения и знакомых лиц. — А в театрах идет что-нибудь интересное?
— Последней шумной премьерой была «Богиня любви».
Три следующих дня Молли посвятила хождению по магазинам и осмотру города, который она, в сущности, не знала.
На углу Юнион-стрит она к своему удивлению приметила Артура Смита, своего сбежавшего менеджера. Она ничего не забыла, и готова была бы ждать еще несколько лет, когда, наконец, сможет вцепиться ему в горло. Молли попросила кэбмена остановиться и последовала за Артуром в клуб «Пасифик Юнион».
— Я уже сказал вам, мадам, сюда нельзя, — здоровенный детина в униформе преградил ей путь. — Это мужской клуб!
Никто не сможет остановить ее. Она убьет этого негодяя, как только догонит. Молли сделала попытку прошмыгнуть в дверь с помощью десяти долларовой банкноты, но вышибала, схватив ее руку, не пропустил.
— Уберите руки, мистер невежа! — сверкну на него глазами Молли.
Тот вспыхнул, но руку не отпустил.
— Вы не можете войти сюда, женщинам это запрещено!
— Немедленно пропустите меня!
— Вы должны уйти, мадам!
— Вы повредите мне руку, болван!
— Вы должны уйти, мадам!
— Только после того, как я попаду внутрь! — повысила интонации, как в театре с плохой акустикой.
Мужчины в клубе услышали ее голос. В числе и Артур Смит. Он сидел за покерным столом, когда услышал столь знакомый ему голос из прошлого. Смит подскочил, как подстреленный, все еще не уверенный, что он не ошибся.
