Он неуверенно поцеловал ее. Его дыхание было неровным, запах его тела завораживал ее…
Когда он отстранился, Сибилла погладила его щеку и, глядя в глаза, снова прошептала:
— Прости меня, Джон, прошу тебя…
И снова поцеловала его, на этот раз крепче и увереннее, положив руки ему на плечи.
Он притянул ее к себе и хрипло прошептал:
— Закрой глаза, они слишком синие.
Сибилла все поняла. Глаза Сесили были карими.
Она послушно закрыла глаза, потому что в эту минуту она так же нуждалась в Джоне, как и он в ней.
Сибилла едва дышала, когда Джон Грей перекатился набок. Она ожидала, что он тут же покинет ее постель. Однако, сделав несколько глубоких вдохов, он обнял ее и прижал к себе. Немного поколебавшись, она уютно свернулась возле него и положила голову ему на грудь. Ее рука осторожно легла на его живот. Даже с Огастом она не позволяла такой близости после любовного соития. С Джоном Греем опасаться было нечего. Он не любил ее. Возможно, даже ненавидел в некоторой степени. У них был общий объект серьезной заинтересованности — Сесили. Только что они подарили друг другу немного ласки, вот и все.
— Что ты теперь собираешься делать, Сибилла?
— Я во многом ошибалась. Судя по всему, Джоан Барлег ничего не знает. Вероятно, Огаст сжег всю нашу переписку, поэтому Арго не удалось ее найти. Это вполне похоже на Огаста. Он всегда был чрезвычайно осторожен и уничтожал все важное, полную сохранность которого не мог обеспечить.
— Значит, — вздохнул Джон, — Джоан Барлег еще одна невинная жертва.
— Ну, я не стала бы называть ее невинной, и все же при отъезде я дам ей денег.
Немного помолчав, Джон задумчиво проговорил:
— Оливер Белкот должен знать, что Сесили отказалась выйти за меня замуж и что она отправляется в Хэллоуширское аббатство.
— Да. Он также должен узнать о том, что она беременна его ребенком. Сесили говорит, что пошлет ему письмо, но я знаю, что она сильно напугана тем, что с ней произошло и что еще может произойти.
Говоря это, Сибилла гладила теплую кожу Джона, и это доставляло ей настоящее удовольствие. Ей казалось, что она всем своим существом чувствует живые вибрации его тела.
— Оливер страшно зол на меня, — продолжала она. — Боюсь, он застрелит гонца из Фолстоу.
— Тогда поезжай к нему с этим известием сама.
Сибилла негромко засмеялась:
— Викарий, как вы можете посылать меня на верную смерть?
— Я не викарий, если на то пошло, — усмехнулся Джон. — Это всего лишь титул учтивости.
— Позволь мне немного пофантазировать, — улыбнулась Сибилла. — Вот в тебя, Джон, он стрелять не станет.
Помолчав несколько секунд, Джон проговорил:
— Ты слишком много хочешь от меня, Сибилла. Почему к нему должен ехать я?
— Потому что как бы она тебя ни обидела, тебе небезразлична ее судьба, равно как и судьба ее ребенка. — Она повернулась к нему лицом. — Я права?
— Увы, да, — вздохнул он, глядя вверх, на балдахин кровати. — Да поможет мне Бог! — Он помолчал несколько секунд, словно размышляя о просьбе Сибиллы, потом снова заговорил: — С чего ты взяла, что он поедет в Хэллоушир к Сесили? Что, если она права, и он всего лишь лжец и бабник? Лично мне кажется, что так оно и есть.
— Если он откажется поехать в Хэллоушир, мы ничего не потеряем.
— Может быть… может быть, тогда она изменит свое решение относительно меня… со временем.
Сибилла подумала, что шансы на то, что Сесили передумает, крайне малы, но вслух говорить этого не стала.
— Хорошо, я поеду, — сказал он наконец, — но не стану говорить ему о ребенке. Не могу. Это слишком для меня.
— Хорошо, я согласна, — кивнула Сибилла.
Через несколько секунд он встал с постели. Натянув одеяло на обнаженное тело, Сибилла смотрела, как он быстро одевался в простую одежду викария. Ей снова захотелось быть любимой. Скорей бы уж он уходил…
Джон Грей обернулся и негромко спросил:
— Ты легла со мной в постель, чтобы уговорить выполнить твою просьбу?
Нет, мысленно ответила Сибилла. Я сделала это, потому что ты красив, молод и силен. Потому что мы оба испытывали печаль, и мне захотелось загладить свою вину перед тобой. Потому что я с самого начала знала, что ты превосходный любовник.
Но вслух она сказала:
— Да.
Джон понимающе кивнул и опустил голову. Потом повернулся и пошел к двери, остановился и сказал, не поворачивая головы:
— Я постараюсь сделать все, что в моих силах, и сообщу об успехах. Потом я ненадолго вернусь в Хэллоушир, затем отправлюсь к епископу принимать духовный сан. Что будет потом, я не знаю. Возможно, мы еще увидимся, леди Сибилла.
— Может быть, и увидимся. Бог в помощь, викарий!
Он открыл дверь, и Сибилла услышала его приглушенное «прошу прощения». Потом он быстро удалился, и в раскрытую дверь вошла Элис. За ней по пятам следовал Грейвс. Сибилла в смятении закрыла глаза.
Элис остановилась посередине комнаты, велев Грейвсу закрыть дверь. Ее глаза были широко раскрыты от изумления.
— Это было… Ты что же… Сибилла, ты спала со священником?
Тяжело вздохнув, Сибилла присела в постели и взяла протянутый ей Грейвсом халат. Потом встала, накинула халат, туго завязала пояс и подошла к столу.
— К чему такой пафос, Элис? Это всего лишь титул учтивости.
На следующее утро Сесили ждала отца Перри у конюшни. Ей было страшно. Единственный фонарь отбрасывал ей под ноги дрожащий круг света, оседланная лошадь с пристегнутой кожаной дорожной сумкой терпеливо стояла в проходе.
Элис и Пирс уехали из Фолстоу накануне днем, с Сибиллой она попрощалась еще вечером. Больше прощаться было не с кем, поэтому, когда ранним утром кто-то робко постучал к ней в дверь вскоре после ее пробуждения, она не стала отвечать. Завтрак ей был не нужен. Она хотела только одного — поскорее уехать.
Неожиданно она услышала шаги во дворе конюшни. Должно быть, это отец Перри. Сесили выпрямилась и глубоко вздохнула. Из предрассветного полумрака появилась неясная фигура.
— Доброе утро, леди Сесили.
— Джоан? — удивилась Сесили и увидела, что на плече блондинки висит дорожная сумка. — Доброе утро. Вы уезжаете? Простите, я думала, вы давно уже уехали из Фолстоу.
Джоан Барлег подошла ближе к Сесили, смущенно улыбаясь.
— Я пряталась от всех. Так сказать, зализывала раны. Но сегодня решила все-таки уехать. К чему мне оставаться в Фолстоу теперь?
— Да, конечно, — с трудом проговорила Сесили. — Мне очень жаль.
— Ничего страшного, — спокойно сказала Джоан. — Ваша сестра дала мне увесистый кошелек монет за мое унижение. Хоть что-то…
