Если бы Берн не был так занят пристальным наблюдением за образцовым экземпляром глупца, то непременно закатил бы глаза. Сэр Уилтон, в свою очередь, откровенно гордился собственной сообразительностью.
— Напротив, — вступил в разговор доктор Берридж и сразу привлек к себе всеобщее внимание. — Полагаю, если бы мистер Уорт провел вечер в седле, то сегодня утром не чувствовал бы себя настолько крепким, чтобы заняться плаванием.
Берн перехватил обиженный взгляд мирового судьи и со злорадным удовлетворением подумал, что дружба дала трещину. Оставалось лишь надеяться, что небольшое предательство не уменьшит шансов доктора на благосклонность мисс Виктории. Ну а сам Берн испытывал признательность за неожиданное проявление здравого смысла.
— Спасибо за то, что уделили нам время, мистер Уорт.
Маркиз потянул сэра Уилтона за рукав, а доблестное воинство проявило готовность к немедленному отступлению.
Однако мировой судья не сдавался.
— Итак, мистер Уорт, — заключил он, вырывая руку, — установить справедливость можно лишь одним способом: осмотреть ваш дом.
— Что? — возмущенно воскликнула Джейн.
— Вы с ума сошли! — прокомментировал доктор.
— А что, давайте, — прозвучал голос одного из фермеров.
Очевидно, ему надоело слушать разговоры и захотелось действия.
— Ни за что, — уверенно, спокойно ответил Берн. Слишком спокойно. Когда он оперся на трость, рука заметно дрожала. — Вы, сэр Уилтон, побывали в моем доме всего лишь неделю назад. Также как и вы, мистер Катлер.
— Да, но тогда мы ничего не искали, — возразил мировой судья, а когда хозяин решительно покачал головой, обратился за поддержкой к другу-адвокату: — Мистер Катлер, вы, несомненно, знаете какой-нибудь способ…
Тот на секунду задумался и… повернулся к маркизу.
— Милорд, поскольку мистер Уорт — ваш арендатор, вы можете принять окончательное решение.
— Не обладаю полномочиями, — невозмутимо отозвался Джейсон. — Во-первых, право на аренду принадлежит не мне, а моему отцу, а во-вторых, дом принадлежит мистеру Уорту, поскольку завещан в качестве наследства, равно как и все имущество. Я проверял, — добавил он, к огромному удивлению Джейн.
— Так пустите же меня! — потребовал сэр Уилтон, едва сдерживаясь, чтобы не подняться на крыльцо и не ворваться в дом.
— О? — удивленно воскликнул Берн и погрозил пальцем. — Не забывайте, что, если переступите порог, сразу окажетесь виновным в посягательстве на право собственности.
— Пожалуйста, — выдохнул сэр Уилтон.
— Но с какой стати я должен санкционировать вторжение?
— Да с такой, что у меня больше нет сил вас обвинять! — в отчаянии закричал почтенный джентльмен, немало удивив присутствующих.
Мистер Катлер и вообще выглядел так, словно только что проглотил большую муху.
— Не хочу арестовывать человека, который спас моего сына! — Он в крайнем возбуждении расхаживал перед крыльцом. — Хочу заявить жене, местному совету, магистрату Уиндермера, что пришел к твердому и безоговорочному выводу: мистер Уорт не имеет ни малейшего отношения к нападениям и грабежам. Но я не смогу этого сделать, если вы не пустите меня в дом!
Сэр Уилтон внезапно замолчал, словно выпустил весь пар.
Собравшиеся прониклись душевными терзаниями мирового судьи, а Джейсон и доктор Берридж с сочувствием посмотрели в его пунцовое лицо. И даже Джейн…
— Послушайте, мистер Уорт, может быть, имеет смысл позволить… — кашлянув, заговорил маркиз и с сомнением добавил: — То есть, конечно, если вам нечего скрывать.
Берн не спешил с ответом. Пустить? Почему бы и нет? Скорее всего незваные гости посмотрят по сторонам, откроют сундуки и шкафы, выдвинут ящики письменного стола, извинятся и уйдут. Вряд ли им удастся что-нибудь обнаружить. Джейн вопросительно, почти умоляюще смотрела глубокими бархатными глазами. Он мог это сделать. Мог навсегда оставить в прошлом историю с ограблениями и жить спокойно, в мире и согласии с обитателями Рестона. Если…
Если кому-нибудь из них не придет в голову заглянуть под половицу.
— Мне нечего скрывать, — наконец заговорил Берн, подняв голову. — Иначе на прошлой неделе я не позволил бы вашей супруге, сэр Уилтон, равно как другим дамам и господам, беспрепятственно расхаживать по своему дому.
— Но обыск… — начал было сэр Уилтон, однако тут же замолчал под бурным натиском Берна.
— Достаточно, сэр! Целую неделю я лежал как немощный пес и терпел все и всяческие причуды жителей деревни. И устал! — Он поднялся и выставил трость словно оружие. — Больше никого не впущу! Хватит! Уходите!
Несколько секунд все молчали. Берн стоял неподвижно, смотрел твердо, а дышал тяжело, но ровно.
— Значит, не позволите нам войти? — осторожно осведомился сэр Уилтон.
Берн застучал тростью по крыльцу. Громкий резкий звук положил конец любым возражениям.
Мировой судья печально покачал головой.
— В таком случае буду вынужден и впредь вас подозревать. Выбора не остается.
Что ж, значит, так тому и быть, подумал Берн, возвращаясь в безысходность.
Члены делегации выглядели чрезвычайно расстроенными. Джейсон, доктор Берридж, мистер Хейл и мистер Торндайк пребывали в печали.
— Ну все, что ли? — с надеждой в голосе спросил один из молодых глупцов. — Пойдемте же наконец. Джеймс, за тобой десять партий в покер.
— Простите, что помешали, — пробормотал кто-то.
Пестрая компания повернулась и потянулась по тропинке вдоль озера, в сторону Коттеджа, прочь от неприятного, несговорчивого дикаря. Лишь Джейн на мгновение задержалась и посмотрела с откровенным разочарованием и нескрываемой жалостью.
Да, она его жалела.
Люди скрылись за деревьями, и Берн неожиданно остался в полном одиночестве.
«Дурак».
Громкий осуждающий голос зазвучал в мозгу неумолимо, как волны, оставляющие за собой бесконечные песчаные накаты. Солнце внезапно показалось нестерпимо ярким, и захотелось быстрее скрыться.
«Дурак», — вновь и вновь повторял голос. — «Что ж, продолжай в том же духе. Если Джейн тебя жалеет, значит, стесняться больше некого. Доббс в Манчестере, братья вообще в Лондоне. Кто увидит, что ты поднял половицу? Кто заметит, что позволил себе забыться? Ты до основания разрушил репутацию, так почему бы не разрушить все, что построено тяжким трудом?»
Голос не отступал, а упрямо твердил одно и то же.
«Сделай это».
Он посмотрел в зеркало.
«Сделай это!»
Никакой надежды. Впереди лишь темнота.
«Сделай это! Сделай!»
— Нет! — закричал Берн в пустоту комнаты и с силой ударил тростью по заставленному безделушками комоду.
