Их везде принимали с большим почтением, уделяли максимум внимания и обслуживали с удивительной скоростью. Именно это и требовалось Марселине. Владельцы магазинов лично встречали герцога Кливдона. Они были готовы горы свернуть, чтобы отыскать в точности то, что необходимо его светлости, и доставить ему в этот же день. Если они медлили, ему было достаточно сказать Нуаро: «Давайте лучше зайдем в соседний магазин — кажется, к Колетту?» Как только упоминалось имя конкурента, то, что еще несколько секунд назад было невозможным, оказывалось вполне осуществимым. Более того, выяснялось, что это «простейшая вещь в мире, ваша светлость».
И как ни странно, герцогу Кливдону вовсе не было скучно. Наоборот, он не заметил, как прошло время. В какой-то момент они остановились перекусить — кухарка предусмотрительно положила ему в экипаж корзинку с припасами, — но Кливдон не мог сказать, когда они ели, час назад или пять.
Они вышли из очередного, черт знает, какого по счету склада, и Марселина сказала:
— Кажется, все. Я надеюсь, этого достаточно.
Кливдон достал из кармана блокнот и, толком ничего не сумев в нем разглядеть, понял, что уже поздний вечер. Он не заметил, как стемнело, слишком был занят собственными планами и расчетами. Пока Марселина выбирала вещи для магазина, его ум напряженно работал.
Теперь герцог, стоя на залитой светом газовых фонарей улице, оглянулся по сторонам. Магазины уже готовились к закрытию, но на улицах было оживленно, люди сновали взад-вперед, некоторые останавливались поглазеть на витрины, другие заходили внутрь, несомненно, вызывая тайное недовольство владельцев магазинов и продавцов, которым после долгого дня хотелось наконец поужинать и отдохнуть в тишине. Очень скоро улицы заполнят рабочие с разных предприятий. Они будут спешить домой — к семье, в кабаки или пивные.
Куда ему последний раз хотелось поторопиться? Желал ли он иметь семью, домашний очаг?
— Если мы что-то и забыли, — сказал он, — то какую-нибудь мелочь.
— Очень скоро это станет ясно.
Герцог приказал кучеру отвезти их в магазин на Сент-Джеймс-стрит.
Экипаж герцога, казалось, целую вечность полз со скоростью сонной улитки по загруженным экипажами лондонским улицам. Наконец он остановился. Марселина в нетерпении спрыгнула на тротуар и увидела, что в магазине пусто и окна не освещены.
— Не могу поверить, что они ушли, — растерянно пробормотала она и поняла, что ее голос дрожит. Она не могла вспомнить, была ли когда-нибудь так глубоко разочарована. — Я думала… я думала…
— Полагаю, они работали активнее, чем мы предполагали, — сказал герцог. — Бьюсь об заклад, все они отправились домой — в Кливдон-Хаус, чтобы получить заслуженный ужин и отдых. Мы последуем их примеру, как только осмотримся здесь. — Он достал ключи и звякнул ими. — Я же хозяин дома.
С улицы поступало достаточно света, чтобы они могли войти в торговый зал, не натыкаясь на мебель. Через минуту Кливдон зажег сначала одну газовую лампу, потом вторую.
Марселина стояла в центре торгового зала, прижав к груди судорожно сжатые руки. Она, медленно поворачиваясь, впитывала все, что видела: элегантные канделябры, мерцающие деревянные панели, мягкие складки штор, мебель, расставленную как в гостиной.
— Ну и как? — спросил Кливдон. — Экзамен сдан? Удовлетворительно?
— Завтра утром мне надо будет переставить кое-какую мебель, — сказала Марселина. — Леони очень хороша с цифрами и всевозможными официальными документами, да и художественный вкус у нее лучше, чем у многих, но все же чуть-чуть излишне традиционна. Торговый зал — самая важная часть магазина, потому что именно ее видят наши покровители. Все должны чувствовать элегантность и комфорт, и кое-что еще, что отличает меня от всех остальных.
— Маленькие штрихи, — сказал Кливдон.
— Ничего слишком явного, — добавила Марселина.
Они быстро прошли по остальным помещениям магазина: кабинеты, мастерские, склад. Он хотел бы уйти, думала Марселина. На какое-то время проблема создания магазина показалась ему интересной — это была смена деятельности. Но он не торговец. Деньги для него практически ничего не значат. К тому же он полагал, что ему надоели сплетни и бедлам в собственном доме.
Кливдон просто не знал, какой неблагополучной может быть семья. Ему не с чем было сравнивать. А ее предки безо всяких угрызений совести разбивали семьи, выманивали драгоценных отпрысков знати из их роскошных домов, обрекая на бродячую жизнь в лучшем случае или на полное забвение и гибель — в худшем.
В общем, подумала Марселина, она уже увидела все, что необходимо, в новом магазине, но, к ее немалому удивлению, герцог повел ее не к выходу, а к лестнице.
И тут она поняла, о чем напрочь забыла. На первом этаже расположены рабочие помещения. А на втором и третьем — жилые. Об этом она не подумала ни разу за весь день.
— О Боже! — воскликнула она. — Надеюсь, в Кливдон-Хаусе найдется пара лишних матрасов. Стол и стулья тоже были бы полезны, но не обязательны. Нам уже приходилось жить в походных условиях. Боюсь, кое-что придется еще подкупить.
— Давай поднимемся наверх и посмотрим, что необходимо, — предложил герцог. — Возможно, наши беглецы что-нибудь оставили.
Он пошел вперед с лампой в руке.
И не остановился на втором этаже, а сразу направился на третий.
На последней ступеньке лестницы он обернулся.
— Подожди здесь, — сказал он, открыл дверь и скрылся за ней. Спустя минуту в помещении зажегся неяркий газовый свет.
— Заходи, — крикнул герцог. — Взгляни, что тут имеется.
Марселина подошла к двери и заглянула внутрь. Потом медленно переступила порог.
Софа, стол, стулья. Шторы на окнах. Ковер на полу. Все это было явно не из Кливдон-Хауса. Обстановка была вовсе не величественной. Она напоминала апартаменты ее кузины в Париже. Спокойная элегантность. Комфорт. Тепло. Не демонстрационный зал, а уютный, комфортный дом.
— Боже… — сдавленно пробормотала она. Больше ничего она не в силах была выговорить. Не доверяла себе. Что-то сдавило сердце. Стало трудно дышать.
Из очаровательной гостиной Кливдон повел ее в маленькую столовую, а оттуда в детскую, обставленную с такой любовью и пониманием характера Люси, что сердце Марселины пронзило болью. Здесь был маленький столик и стульчики, и даже кукольный чайный сервиз. На стене висели полки для книг, под ними на полу стоял ярко разрисованный ящик для игрушек. Из детской герцог повел Марселину в еще одну комнату больших размеров.
— Я подумал, что ты предпочтешь эту комнату, — сказал он, — но если нет, полагаю, дамы всегда могут поменяться. Но ты художница, и я решил, что будет лучше, если окна твоей комнаты будут выходить не на шумную улицу, а в сад. Ты даже сможешь увидеть Грин-парк, хотя для этого тебе придется встать на стул.
