На глаза Шарлотты набежали слезы.
— О, Амелия…
— Не смей плакать, — с улыбкой сказала Амелия. — Когда я носила под сердцем Дэниела, я очень часто плакала, и моя бедная дочь решила, что я умираю или что кто-то в семье лежит при смерти. Мне приходилось прятаться в своей комнате и запирать дверь, чтобы не расстраивать ее своими слезами, которые текли ручьем, как из гидроузла.
Все засмеялись. Амелия вернулась на свое место, а Шарлотта села на диван рядом с Элизабет.
В этот момент дверь распахнулась, и в комнату вошли трое джентльменов, это были, пожалуй, самые красивые мужчины в Лондоне. Если бы Алекс находился сейчас здесь, то составил бы им достойную конкуренцию.
Первым Шарлотту увидел Томас.
— Шарлотта! — радостно воскликнул он.
Она встала и, обогнув оттоманку и тележку с чайным сервизом, бросилась в распростертые объятия Томаса. Он крепко прижал ее к груди.
— Томас, дорогой!
Никогда еще лицо друга не казалось ей таким красивым и радушным.
— Я не верю своим глазам! Ты совсем не изменилась, как такое может быть? — изумился Томас, и на его худых щеках появились симпатичные ямочки.
— А как такое может быть, что ты с каждым разом, когда я тебя вижу, становишься все красивее и красивее? — спросила Шарлотта, чувствуя, что на ее глазах снова закипают слезы.
После возвращения в Англию она превратилась в настоящую плаксу.
— Я советую тебе проверить зрение, — подходя к ней, сказал Дерек. — На мой взгляд, Томас столь же безобразен, как и все остальные мужчины.
Его слова вызвали взрыв хохота.
— Не слушай его, — вполголоса сказал Томас. — Он просто завидует, что из всех друзей брата я твой любимый.
— Я думаю, Картрайт опроверг бы твое утверждение, — возразил Дерек и, выгнув бровь, спросил: — Неужели я тоже не заслужил приветствия, пусть и не такого теплого, какое досталось Томасу?
Засмеявшись, Шарлотта обняла Дерека. Он был таким же высоким, как и ее муж. В объятиях Дерека ей было тепло и покойно.
— Ты хорошо выглядишь, — сказал он, наконец отстранившись от нее. — Мы все скучали по тебе. Особенно моя жена. Как хорошо, что ты вернулась.
У Шарлотты перехватило горло. Теперь она раскаивалась в том, что пять лет назад бежала из родного дома.
— Дорогой, не доводи бедную Шарлотту до слез, — одернула мужа Элизабет.
Шарлотта быстро взяла себя в руки. Она вернулась на свое место, а мужчины уселись в кресла.
Беседа текла легко и непринужденно, в основном они говорили о своих детях. Элизабет осторожно спросила Шарлотту о жизни в Америке. Ее интересовало, действительно ли все американцы ненавидят англичан и правда ли, что они прячут под своими матрасами слитки золота.
Друзья старались обходить стороной опасные вопросы о событиях, заставивших Шарлотту пять лет назад бежать из Англии. Одна лишь Элизабет в конце концов не выдержала и неожиданно спросила ее в лоб:
— Скажи, почему ты уехала тогда?
Этот вопрос произвел эффект разорвавшегося снаряда. Все в ужасе замерли и замолчали. В комнате воцарилась напряженная тишина. Затаив дыхание, друзья обратили свои взоры на Шарлотту.
Окинув их испытующим взглядом, Шарлотта почувствовала любовь родных и друзей. Эти люди всегда были готовы понять и принять ее. Она находилась в кругу своей семьи, своих близких. Они никогда не осудят ее и Кейти. Для них была не важна родословная двух девочек-сирот. Осознав это, Шарлотта поняла, что может доверить этим людям самые сокровенные тайны. Что бы она сейчас ни сказала им, ее слова никогда не выйдут за пределы этих стен.
Шарлотта бросила взгляд на сестру, как бы спрашивая у нее разрешения открыть их общий секрет. Кейти, на бледном лице которой читалось выражение тревоги, еле заметно кивнула.
— Я уже рассказала Алексу, почему пять лет назад уехала из Англии. Думаю, вы тоже заслуживаете того, чтобы узнать правду, — промолвила Шарлотта.
Друзья замерли, обратившись в слух.
И тогда Шарлотта поведала им свою историю. При этом она не испытывала ни беспокойства, ни страха осуждения, ни стыда, как это было еще месяц назад. Закончив свой рассказ, она обвела всех присутствующих взглядом, ожидая их реакции.
На глазах Кейти, Мисси и Амелии блестели слезы. Элизабет открыто плакала. Дерек быстро встал и, подойдя к жене, стал ее утешать. И он, и Томас были как никогда серьезны. Джеймс выглядел ошеломленным. Судя по выражению бледно-голубых глаз Джеймса, его обуревали сильные эмоции.
— Шарлотта, — хриплым голосом пробормотал он так, будто ему было трудно говорить.
Джеймс медленно подошел к сестре и опустился перед ней на одно колено. На глаза Шарлотты навернулись слезы, и она быстро заморгала, чтобы сдержать их.
Джеймс, не говоря ни слова, медленно покачал головой и крепко обнял сестру. Потеряв самообладание, Шарлотта разрыдалась у него на плече.
Она не знала, как долго брат сжимал ее в объятиях. Шарлотта потеряла счет времени. Когда она наконец успокоилась и подняла голову, то заметила, что на глазах всех присутствующих блестят слезы. Эта трогательная сцена никого не оставила равнодушным.
Томас и Дерек сдержанно кашлянули и стали поправлять свои сюртуки, которые вовсе не требовали этого. А дамы достали носовые платочки, чтобы утереть слезы.
Джеймс поднялся на ноги.
— Но кто мог написать такое письмо? — озабоченно спросил он.
— Думаю, это была твоя мать, Джеймс, вдовствующая графиня, — прошептала Шарлотта.
— Моя мать? — изумился Джеймс.
— Его мать? — вторила ему Мисси.
— Она была единственным человеком, который ненавидел меня и Кейти. Кто еще, кроме нее, мог бы сделать это?
Шарлотта бросила взгляд на сестру, как будто ожидая от нее поддержки. Однако Кейти не стала ни опровергать, ни соглашаться.
Джеймс издал короткий невеселый смешок.
— Нет, ты плохо знала ее. Если бы моя мать обладала такими сведениями, она не стала бы писать писем с угрозами, не стала бы предупреждать тебя. Она бы сразу использовала их, чтобы уничтожить вас обеих. Судя по ее поведению после смерти отца, она не церемонилась бы и не считалась бы с тем, что причиняет своими поступками боль мне и Кристоферу.
«О Господи, только не это!» — взмолилась Шарлотта. Больше всего на свете она боялась услышать подобные доводы. Внутренний голос твердил ей их с самого начала путешествия в Америку. И когда Шарлотта вернулась в Англию, ее снова начали мучить сомнения.
— Ты уверен? — спросила Шарлотта, все еще надеясь, что брат не станет настаивать на своем мнении.
Джеймс бросил на нее мрачный взгляд.
— Я хорошо знаю, на что была способна моя мать. Даже если бы она написала такое письмо, то потом попыталась бы устранить тебя и Кэтрин с моего пути. Расстроить твою свадьбу с Картрайтом было бы для нее полумерой. Она бы этим не ограничилась.
