«Какая же она соблазнительная, – подумал Адам. – Черные волосы, молочно-белая кожа, шелковый халат, маленькие бархатные тапочки… все такое изысканное». Внезапно его охватило желание растоптать Рэнди. Ему стало ясно, каким образом человек совершает страшное преступление.
– Прошу, пойми меня, – взмолилась Рэнди, – ну хотя бы попытайся!
А все их ночи и дни… неужели они ничего не значили?
– Этой ночью мы занимались любовью… Что это значило для тебя? Почему ты пошла на это?
– Я хотела, чтобы все закончилось красиво и мы запомнили бы эту ночь.
Всхлипнув, Рэнди протянула руки к Адаму, но он грубо оттолкнул их и пошел в ванную одеться.
– Ты не был бы счастлив со мной, Адам, – сказала Рэнди, когда он вернулся.
Сердце Адама билось учащенно, пальцы дрожали, когда он застегивал пальто. Рэнди проводила его до двери. Проходя мимо столика, на котором стояла пустая бутылка вина, Адам бросил:
– Хорошенький вышел праздник.
– Это был прощальный ужин, Адам. Я надеялась, что поступаю правильно, и сейчас убедилась в этом. И для тебя так будет лучше. Вот увидишь. И ты забудешь меня быстрее, чем тебе кажется.
– Да пошла ты к черту! – Адам с силой захлопнул за собой дверь.
От ярости сердце неистово колотилось, и он прислонился к перилам, чтобы немного успокоиться. Затем через парк Адам отправился к себе в общежитие. Мысли о пустой комнате, книгах и воскресной тишине угнетали, причиняли боль. Утро выдалось облачным и хмурым, с резкими пронизывающими порывами ветра. Адаму казалось, что весь мир сошел с ума, лишившись логики и здравого смысла.
А Рэнди – это лишь соблазнительное тело без сердца и ума. Конечно, она не лишена чувств, об этом свидетельствует ее пристрастие к музыке. И все же Рэнди с такой легкостью играла с ним, хотя прекрасно понимала, как он привязался к ней, а когда подвернулся подходящий момент, просто отшвырнула его. Что же тогда означали ее слезы? Ведь Рэнди бросила его, отняла частицу души и сердца. А ведь говорила, что любит его!
На темной, гладкой поверхности пруда виднелись белые островки подтаявшего льда. Среди них плавали утки. Адам остановился, наблюдая за ними. «Эти утки похожи на меня, – подумал он. – Они не знают, куда податься». И тут ему в голову пришла мысль, что эти же слова могла бы сказать и Маргарет, если бы он бросил ее так, как Рэнди его… Адам долго стоял на промозглом ветру у пруда и наблюдал за утками.
«Я всегда чувствовала, что не смогу быть счастлива в таком маленьком городке, как твой Элмсфорд. И ты не был бы счастлив со мной».
Поразмыслив, Адам осознал, что действительно не может представить себе, как Рэнди сгребает листья во дворе его дома в Элмсфорде. А для Маргарет это привычное дело… Но его первая любовь досталась не Маргарет. Очень жаль.
Адам не знал, сколько он простоял возле пруда. Ладони в теплых перчатках, засунутые в карманы пальто, озябли, и ему некуда было идти, кроме своей комнаты в общежитии.
Далеко за полночь Адам все еще не спал: мысли теснились в его голове.
«А разве обязательно любить? – спросил он себя. – Неужели мало доверия и дружбы, уважения и восхищения? Может, этого даже больше чем достаточно? Что хорошего принесла мне любовь?»
Конечно, ему незачем связывать себя обязательствами. И нет необходимости жениться в двадцать пять лет. Или жениться вообще. Но с другой стороны, он ведь уже связан обязательством. Адам подумал о том, что подвенечное платье Маргарет, так ею и не надетое, висит в шкафу. Представил себе Маргарет подавленной и униженной, такой, каким он сейчас ощущает себя.
Как рационалист, Адам считал, что человек – хозяин своей судьбы. И сейчас ему казалось, что его романа с Рэнди вообще не должно было быть. Просто он отклонился от предназначенного ему пути.
Внезапно Адам с гадливостью вспомнил «прекрасный дом с пальмами и бассейном». Богатство не интересовало его. Надо зарабатывать, чтобы хватало на достойную жизнь, и этого достаточно. Он устроится на работу и отдаст ей все свои силы. Его не ждет заманчивый мир, который живописала Рэнди, но это будет хороший мир, где он постарается обрести счастье.
Завидная должность, хорошая девушка – вот что его ждет, и надо быть благодарным судьбе за это.
Июньским вечером самого длинного дня в году отблески солнца окрасили траву в лимонный цвет. В тени вязов, где расположились несколько человек, трава казалась темно-синей. Огонь догорел под решеткой для барбекю, и рядом со столиком для пикника две белки подбирали крошки праздничного пирога. Под столиком дремала собака, никому не мешавшая. С дальнего конца двора, за огородом, в котором пышно разрослись томаты и горох, доносились громкие удары крокетных шаров. Найна, приехавшая домой на каникулы, играла с Адамом и детьми.
Маргарет, наблюдавшая за этим маленьким миром, как обычно, подыскивала подходящее слово, чтобы описать его, но не нашла ничего лучшего, чем «уют».
– Адам выглядит великолепно, – заметила кузина Луиза, – ничуть не старше, чем в день вашей свадьбы.
И это было правдой. Его волосы песочного цвета остались густыми, легкая сутулость совсем не усилилась за пятнадцать лет, и, по мнению Маргарет, ее муж все еще был элегантным.
– А что ты скажешь о Маргарет? – спросил кузен Гилберт. – Она ведь тоже совсем не постарела.
Гилберт и Луиза словно желали подтвердить глупую поговорку, утверждающую, что супруги с течением лет начинают внешне походить друг на друга. Они оба были полными, румяными, дружелюбными, общительными и добрыми.
– Маргарет и в восемьдесят останется красавицей, – промолвил Фред Дэвис, задумчиво и печально глядя на нее светло-голубыми глазами.
– Ох, к тому времени я вся покроюсь веснушками, – отшутилась Маргарет, имея в виду веснушки на своих белых руках. – Пока, слава Богу, благодаря широкополым шляпам они не обсыпали мое лицо.
Маргарет ощущала блаженный покой. Это был один из тех благословенных моментов, когда казалось, что в жизни все идет именно так, как нужно. Пятнадцать лет! И сейчас, глядя на старую крышу, под которой проживали она, Адам, Меган, Джулия и Дэнни, Маргарет мечтала о невозможном: чтобы жизнь всегда была такой, как в эту минуту.
– А вы не хотите расстаться с этим щенком? – Фред погладил щенка дворняги, лежавшего у него на коленях.
– Я, пожалуй, знаю, кто согласился бы взять его, – отозвалась Маргарет. – А что? Ты ведь не собирался заводить собаку, не так ли?
– Пожалуй, теперь я не прочь. С тех пор как в прошлом году я потерял Дениз, дом стал пустым. Сначала я даже радовался тому, что она не оставила мне детей, потому что они росли бы без матери, а сейчас сожалею об этом. – И Фред задумчиво повторил: – Дом стал пустым. Звуки моих шагов отдаются в нем слишком гулко.
