- Да туточки угол у него. На первом этаже, вход со двора будет.
- Проводи, - коротко бросил Бахметьев.
Старик швейцар только что окончил трапезничать и собирался в свой законный выходной день сходить на ярмарку вместе с внучкой. Вздрогнув от громкого стука в двери, он нехотя поплёлся открывать, потому, как посетитель оказался весьма настойчив.
- Ваше сиятельство, - ахнул он, разглядев на пороге того, кто осмелился потревожить его. – Чем могу служить? - справившись с удивлением, распахнул он двери в своё более чем скромное жилище.
- Барышню со второго этажа не видал вчера? – без всяких предисловий поинтересовался граф.
- Как же не видал? Видал, - закивал головой швейцар. – Вышла утречком рано с поклажей. Я ей ещё пролётку остановил. Вроде говорила, что к тётке в гости едет.
Сунув в руку старику ассигнацию, Бахметьев развернулся на каблуках и поспешно покинул тесное убогое помещение, произведшее на него весьма удручающее впечатление. Остановившись на набережной, Георгий Алексеевич опёрся на перила, глядя в мутную воду реки, не имея никакого представления о том, что ему следует предпринять. «Помнится, что Вера говорила, будто она родом из Никольска. Может быть, и родня её проживает в Никольске?» - подумалось ему.
Ощущение пристального взгляда за спиной, заставило медленно повернуть голову. Встретившись взглядом с племянником старухи Уваровой, Бахметьев чуть наклонил голову в знак приветствия. Пётр Родионович убрал ногу со ступеньки и, приподняв шляпу над головой, поспешил дальше.
«Стало быть, путь лежит в Никольск», - проводив глазами Караулова, решил Георгий Алексеевич.
- Домой! – поднявшись на подножку экипажа, приказал он вознице.
***
Утром Веру разбудила горничная, уронившая за дверями её спальни пустое ведро. Девушка принесла тёплой воды в уборную и страшно сконфузилась, когда, поняла, что помешала спать гостье княгини. Заверив прислугу, что уже все равно собиралась вставать, Верочка занялась утренним туалетом. Она уже почти закончила, когда та же самая девушка робко постучала в двери спальни.
- Барышня, её сиятельство спрашивали, не желаете ли вы позавтракать с ней? – потупила взор горничная.
- Передай Елизавете Петровне, что я сейчас спущусь, - отозвалась Верочка, закалывая шпильками волосы, уложенные в тугой пучок.
Княгиня уже ждала за накрытым столом в малой столовой на первом этаже.
- Bonjour, - поздоровалась Елизавета Петровна, жестом предлагая присоединиться к ней.
Лакей отодвинул стул для гостьи и замер в ожидании распоряжений.
- Ступай, Фёдор. Мы сами тут, - отослала его княгиня. – Как спалось? Отдохнули? – повернулась она к Вере.
- Благодарю. Вполне, - принимая из рук Уваровой чашку с кофе, отозвалась Вера.
Чрезмерная бледность старухи Уваровой в ярком свете солнечного утра бросалась в глаза. Заметнее проступили морщины, губы пожилой дамы, плотно сжатые походили на бесцветную узкую полоску. Траурный наряд совсем состарил её. Верочке она запомнилась весьма жизнерадостной и деятельной дамой, а нынче перед ней сидела совершенно сломленная женщина весьма преклонных годов.
- Мне с вами о многом надобного говорить, Вера Николавна, - обратилась к ней княгиня, дождавшись, когда девушка допьёт свой кофе.
- Елизавета Петровна, - смутилась Верочка, - вы помните нашу встречу в Летнем Саду?
- Когда я видела вас с графом Бахметьевым? – грустно улыбнулась княгиня.
- Простите. Моё поведение было недопустимым. Никогда не думала, что окажусь в подобном положении, - опустила голову Вера.
- Все мы не ожидаем подобных поворотов судьбы. Вот и я не могла подумать, что мне придётся хоронить собственного сына, - помешивая ложечкой остывший чай, ответила княгиня.
- Бога ради, простите меня ещё раз. У вас такое горе, а я все о себе, - вздохнула Верочка. – Видимо, мой визит к вам совершенно не ко времени.
- Напротив, - отозвалась княгиня. – Вера, я хочу поведать вам одну историю. Случилась она очень давно, но имеет самое прямое отношение к дням сегодняшним.
Вера вся обратилась в слух, но княгиня молчала, собираясь духом.
- Мне тяжело говорить о том, - подняла она голову, встречаясь взглядом со своей гостьей. – Двадцать лет почти уж минуло, - вздохнула она. – Была у меня воспитанница, дочь нашего управляющего Аннушка. Барышня тихая, робкая и застенчивая. Когда Анне исполнилось шестнадцать, Николя вернулся из кадетского корпуса. Я была слепа и не замечала очевидного. Мой сын воспылал страстью к Аннет, а мне все казалось, что сие увлечение скоро пройдёт. Я ошиблась.
- Аннет – первая жена его сиятельства? – перебила княгиню Вера.
Елизавета Петровна кивнула.
- Николай Васильевич рассказывал мне о ней, - смущённо улыбнулась Верочка. – Совсем немного. Мы встретились случайно в часовне, где она похоронена.
- Могила пуста, - тихо обронила княгиня. – Я устроила те мнимые похороны, поскольку не могла смириться с подобным мезальянсом.
Вера вздрогнула, во все глаза глядя на Уварову.
- Помнится, Верочка вы говорили мне, будто отец ваш погиб на Кавказе ещё до вашего появления на свет.
- Так маменька говорила, - задумчиво молвила Вера.
- Ваша маменька вам солгала, - отставила чайную пару в сторону княгиня. – Ваш отец, Верочка, умер четыре дня назад.
Вера побледнела и поднялась со стула:
- Я вас не понимаю, ваше сиятельство, - с трудом выговорила она.
- В это трудно поверить. Вы когда-нибудь заглядывали в шкатулку, что долгое время была при вас? – поинтересовалась Уварова.
- Нет, - отозвалась Вера. – Она пропала. Мне кажется, я потеряла её по дороге из Никольска.
- Вы её не потеряли, - сцепила пальцы в замок княгиня. – Её украли у вас.
Елизавета Петровна поднялась и, подойдя к каминной полке, взяла оттуда ту самую шкатулку. Поставив её перед девушкой, пожилая дама вернулась на место.
- Откройте, - попросила она.
Верочка робко откинула крышку и взяла в руки перстень, лежавший поверх бумаг.
- Этот перстень – фамильная драгоценность и переходит в семье Уваровых от матери к старшему сыну вот уже несколько поколений, - продолжила княгиня. – Ваш отец одел его на палец вашей маменьке почти два десятилетия тому назад.
Вера держала на раскрытой ладони тяжёлое кольцо и сама не замечала того, что по лицу текут слезы. Елизавета Петровна достала из рукава траурного платья белоснежный платок и протянула ей.
- Стало быть, Николай Васильевич мой отец? – подняла она глаза на княгиню.
- Именно так, а Аннет ваша единокровная сестра.
- Отчего вы мне говорите о том? - положила перстень обратно в шкатулку Вера.
