— Юлия! Виола! Да вы с ума сошли! — сердито прокричал он. — Почему вы не приказали кучеру гнать лошадей при звуке первого выстрела!? А если б их была здесь целая шайка?!
— Если б их была здесь целая шайка, они бы напали на вас с двух сторон, а не с одной, — пояснила Юлия спокойным, рассудительным голосом, так не вязавшимся с выражением ее лица, на котором отражалась целая буря эмоций. — Это во-первых. А во-вторых… — ее золотистые глаза полыхнули негодованием, — неужели ты мог серьезно подумать, что мы способны удрать и бросить вас на растерзание бандитам?!
— О нет, конечно же, я знал, что вы на такое не способны, — примирительно ответил Матвей, чувствуя, как его губы невольно растягиваются в улыбке. — А теперь довольно болтать и живо в карету! Я, конечно, очень сомневаюсь, что бандиты могут вернуться сюда с подмогой, но надо поспешить от греха подальше.
Не прошло и пятнадцати минут, как они добрались до дома. Юлия тотчас вызвала начальника усадебной охраны и велела ему снарядить группу дворовых мужиков за коляской и убитыми лошадьми. Затем распорядилась поменять лошадей в карете и отправила ее под охраной вооруженных верховых в имение графа Нарышкина. После этого Юлия безоговорочным тоном объявила своим друзьям, что им придется ужинать без нее, так как она чувствует себя смертельно усталой и прямо сейчас ляжет спать.
— И ты даже не хочешь поговорить о том, что с случилось? — разочарованно спросила Виолетта.
— Хочу, — ответила Юлия. — Но только не сейчас, а утром, на свежую голову. — С этими словами она торопливо вышла из гостиной, предоставив остальным думать над причинами ее странного поведения.
Правда, Матвею недолго пришлось об этом думать, ибо вскоре после ухода Юлии горничная, заглянувшая в комнату, чтобы поменять свечи в подсвечниках, незаметно сунула ему в руку записку. Улучив момент, Матвей развернул крохотный листок, и его сердце учащенно забилось, когда он прочитал одну-единственную, но весьма содержательную фразу: «Жду вас у себя наверху ровно через час».
Итак, она все-таки желает поговорить о сегодняшнем происшествии. Но только почему-то не со всеми, а с ним одним… При мысли о том, что он снова окажется наедине с Юлией в ее спальне, Матвей ощутил такое волнение, что его лоб начал покрываться испариной. Опасаясь, что Николай с Виолеттой заметят его состояние, Матвей с беспокойством взглянул на себя в зеркало и едва не расхохотался. Ну и видок у него сейчас! Лицо грязное, волосы взъерошены, одежда покрыта густым слоем пыли. Конечно, иначе он и не мог выглядеть после случившегося, однако являться на свидание с дамой в столь ужасающем виде было немыслимо. Заметив, что его приятель выглядит не лучше, Матвей уже было хотел предложить ему пойти переодеться перед ужином, но раздумал, испугавшись, что это затянется надолго. Да и ужинать ему вовсе не хотелось, поскольку все мысли были только о Юлии и о предстоящем визите.
— Пожалуй, я тоже пойду к себе, — объявил он, повернувшись к остальным. — Надо поскорей переодеться и вымыться, а то самому на себя смотреть тошно.
— А ужин? — спросила Виолетта.
Матвей выдавил из себя беззаботную улыбку:
— Честно говоря, после такой встряски мне не хочется есть. Так что ужинайте без меня, а о делах поговорим завтра. — И он так же поспешно покинул комнату, как это сделала незадолго перед тем Юлия.
Проводив его озадаченным взглядом, Виолетта обернулась к Николаю:
— Ну и что вы обо всем этом думаете?
— Я думаю, — с многозначительной улыбкой произнес он, — что мне тоже надо быстренько привести себя в порядок. А затем вернуться сюда и вдвоем с вами отпраздновать свое чудесное спасение.
— Прекрасная идея, — радостно подхватила Виолетта. — Идите и возвращайтесь скорее, а я пока распоряжусь насчет ужина.
Войдя в свою комнату, Матвей тотчас позвал горничную и велел приготовить ванну. Потом достал из шкафа парадный темно-серый фрак, шелковую белую рубашку и такого же цвета атласный жилет, вышитый золотой нитью. За мытьем и туалетом время пролетело незаметно, и когда Матвей, полностью готовый к выходу, посмотрел на часы, то с изумлением заметил, что у него уже не осталось времени, чтобы спокойно выкурить сигару.
Матвей еще раз подошел к зеркалу и критически осмотрел свое отражение. И внезапно почувствовал себя полным дураком. Какого черта он вырядился, словно на бал? Да Юлия просто поднимет его на смех! Или, чего доброго, решит, что он вознамерился ее обольстить, воспользовавшись подходящим моментом. Нет, он явно перестарался в своем желании предстать перед Юлией «в подобающем виде». К несчастью, теперь уже поздно что-то менять. По убеждению Матвея, мужчина, позволивший себе опоздать на свидание с дамой без каких-то особых, необычайно веских причин, не достоин женского уважения. «Свидание! — иронично передразнил себя Матвей. — Даты, верно, окончательно свихнулся, дружок! Юлия хочет услышать твое мнение по поводу сегодняшних событий, и то, что она выбрала для этого разговора свои личные покои, еще ни о чем не говорит. Может быть, она действительно плохо себя чувствует. Или ты полагаешь, что пережитые за вечер волнения должны были прибавить ей здоровья и сил?»
Спохватившись, что уже опаздывает, Матвей направился в коридор. Не доходя до дверей, ведущих в апартаменты Юлии, он замедлил шаг и внимательно огляделся. Потом робко постучал и, услышав из-за дверей громкое «войдите», прошел в неосвещенную гостиную. Пока глаза Матвея привыкали к темноте, Юлия подошла к дверям и набросила на них задвижку. Потом обернулась к Матвею, тронула его за руку и негромко скомандовала:
— Идемте за мной!
В отличие от гостиной спальня была освещена. Правда, не слишком ярко: горели всего три розовых свечи в золоченом подсвечнике, стоявшем на мраморном камине с большим прямоугольным зеркалом. Но и этого света Матвею вполне хватило, чтобы рассмотреть наряд Юлии и прийти от увиденного в состояние легкой прострации.
На Юлии был изящный пеньюар с глубоким треугольным вырезом, сшитый из той же ткани, что и маскарадный костюм. Легкий полупрозрачный шифон не скрывал ни одного изгиба стройного женского тела. А под ним… Матвею показалось, что под пеньюаром у Юлии нет вообще ничего, но он тут же отогнал это нелепое предположение, решив, что все дело в его разгулявшейся фантазии. Конечно же, под пеньюаром у Юлии что-то надето, ночная рубашка или хотя бы сорочка. И, разумеется, панталоны. Не будет же она принимать мужчину без…
— Присаживайтесь, сударь, — с легкой усмешкой сказала Юлия, кивая на кресло возле зашторенного окна.
