И тем сильнее было теперешнее разочарование Эмили, как будто она нарочно долго выбирала самое красивое и спелое яблоко в корзине, а когда выбрала и надкусила, увидела, что в яблоке поселился червь. Она бы с омерзением отбросила испорченный плод, но точно так же отбросить эту часть своей жизни она не могла. Эмили осторожно спросила миссис Фирман, не посоветует ли та ей какую-нибудь приличную школу в другом графстве, но не склонная к глубокомысленным суждениям дама удивила ее, заметив, что навряд ли на новом месте Эмили не найдет ту же зависть, недоброжелательство и коварство, ведь люди-то везде одинаковы.
– Жаль, что я так и не подружилась с мисс Брент, – сказала себе Эмили. – Я бы попросила ее узнать у мистера Реддока, не слышал ли он, что в какую-нибудь достойную семью требуется преподавательница живописи. Я все еще не готова занять место гувернантки, но, пожалуй, могла бы учить одного или двух детей, особенно если бы мне не надо было жить в чужом доме. Снять бы маленький уютный коттедж в пригороде Брайтона или другого города и ездить в аккуратном экипаже по окрестным поместьям к своим ученикам… Вот это был бы как раз подходящий для меня образ жизни.
Но пока у Эмили не было ни денег нанять жилье, ни знакомых, могущих порекомендовать ее знатным семействам, а отношения с мисс Брент нельзя было даже назвать вежливыми. И ей не удалось приобрести сколько-нибудь серьезного поклонника, а ведь с момента ее переезда в Роттингдин прошло уже пять месяцев, и за это время она несколько раз бывала в обществе!
Поистине, она родилась на свет неудачницей!
Тетушка Фанни нашла Эмили в самом солнечном уголке кладбища. Младшие девочки играли в мяч на ровной площадке, где сходилось несколько дорожек, а Эмили в соломенной шляпке сидела перед своим мольбертом и пыталась передать неосознанную грацию этих юных созданий. Настроение ее было радостным – миссис Кронбери известила ее в письме, что мистер Мэйленд приезжает в Брайтон в начале апреля и собирается остаться едва ли не до середины мая. И тут уж мисс Барнс никак не избежать встречи с ним.
Миссис Пэйшенс, брезгливо морщась и приподнимая край платья, прошла между надгробий и остановилась возле Эмили, заслоняя свет.
– Тетя! Вы приехали по приглашению миссис Аллингем? – Эмили подняла голову, чтобы посмотреть, кто мешает ей работать.
– Совсем нет, я здесь потому, что у меня есть новости, которые вряд ли обрадуют миссис Аллингем, да и тебя тоже, – таинственный вид миссис Пэйшенс удивил и встревожил ее племянницу.
– Что-то случилось? – Эмили казалось, что она уже знает ответ – беда опять стряслась в семье мистера Рикмана.
Так оно и оказалось.
– Мистер Рикман обедал в своем клубе с одним приятелем и сообщил ему, а этот джентльмен поделился новостью с мистером и миссис Кронбери, от которых я и узнала обо всем, – миссис Пэйшенс в волнении затрясла подбородками. – Дочь Рикмана, своевольная и неблагодарная Энид Келбраттер, решила оставить супруга и вернуться под кров своего отца!
– О, боже, – Эмили вскочила, опрокинув табурет с разложенными на нем красками и кистями, девочки, игравшие поблизости от нее, испуганно замерли. – Что же случилось, если Энид приняла такое решение, когда она так любила этого человека?
– Мистер Рикман был очень разгневан, иначе он не стал бы делиться подробностями, – похоже, миссис Пэйшенс была этому рада. – Кажется, этот самый Келбраттер после женитьбы не оставил своих прежних привычек, продолжал играть и проигрывал теперь уже содержание, назначенное Рикманом своей дочери. Возможно, это она смогла бы стерпеть, о его дурных наклонностях ей было известно и прежде, но в довершение он еще начал обращать внимание на других женщин из числа тех, кто не находит предосудительным поддерживать тесные отношения с чужими мужьями.
Эмили охнула и тут же прижала ладонь к губам. За ней наблюдали ученицы, не стоило давать им новый повод для возбужденных перешептываний, когда впечатления от недавних потрясений едва начали сглаживаться и забываться под влиянием наступающей весны с ее занятиями и играми.
– Эми, пожалуйста, помоги мне собрать краски, я была такой неловкой, – обратилась Эмили к своей любимой ученице, всегда находившейся неподалеку от мисс Барнс. – Мне надо вернуться в школу, моя тетушка должна рассказать мне кое-что важное…
Миссис Пэйшенс оглянулась по сторонам и поняла, что самым лучшим будет вести себя более сдержанно в присутствии детей. Она молча кивнула и направилась в пансион, а Эмили последовала за ней, перед этим двумя-тремя словами успокоив растерянных девочек.
Эмили проводила тетю Фанни в свою комнату. Принимать посетителей у себя учителям было запрещено, но дружба миссис Пэйшенс с директрисой могла служить Эмили оправданием. У Хелен был урок, и никто не помешал тетке и племяннице выпить чаю и поговорить. Впрочем, тетушка не добавила почти ничего к тому, что уже сказала. Эмили не могла сдержать слез, а ее злость на Найджела Келбраттера была так велика, что она позволила отозваться о нем в выражениях, неподобающих леди, чем немало поразила свою тетку. Подумав, миссис Пэйшенс была вынуждена согласиться с Эмили.
– Судьба бедной дочери Рикмана теперь представляется еще более плачевной, – заметила миссис Пэйшенс, когда Эмили вытерла слезы и сумела немного успокоиться. – Если раньше общество осуждало ее, но вынуждено было закрыть глаза на ее проступок, так как он закончился венчанием, то теперь и последние друзья отвернутся от нее!
– Я не отвернусь, – пылко ответила Эмили. – По-вашему, ей следовало продолжать жить с этим чудовищем и сохранять видимость счастливого брака?
– Именно так и делают сотни женщин, – философски пожала плечами тетушка Фанни, и Эмили впервые задумалась, какие отношения были между теткой и ее покойным мужем, известным в семье как домашний тиран и человек с взрывным нравом. – Тебе бы я посоветовала не пытаться как-то поддерживать Рикманов, это может навредить твоей репутации!
– Энид – чудесная девушка и останется такой, какие бы ошибки она ни совершала! Как я могу лишить ее своей дружбы?
– Полагаю, твое расположение к миссис Найджел Келбраттер продиктовано скорее симпатией к ее отцу, – неожиданно заявила миссис Пэйшенс. – Тебе лучше не надеяться, что он предложит тебе стать его супругой после всего, что с ним случилось. Он слишком привязан к дочери и будет в первую очередь заботиться о ее интересах. Скорее всего, он увезет ее куда-нибудь подальше, на континент, где они смогут начать новую жизнь в городе, где никто их не знает.
