– Мне приходится выслушивать его гнусные, гадкие слова, терпеть его мерзкие деяния, – захлебывалась слезами Катрин. – Он говорит, что удовлетворяет мои тайные потребности! Какая непревзойденная наглость! Какое тщеславие! От его прикосновений мне хочется кричать, подобно отцу, что я сделана из стекла, что я разобьюсь. Но я молчу, я отказываюсь доставлять ему такое удовольствие. Когда он уходит, меня тошнит, будто моя плоть желает очиститься от его скверны. Он отравляет мне мысли, он преследует меня повсюду, даже мое тело больше мне неподвластно. Я непрестанно молюсь Деве Марии, чтобы она указала мне способ избавиться от дьявола, однако Пресвятая Богородица не дает мне ответа.
– Ваше высочество, вы терпите его домогательства только потому, что он угрожает расправиться с нами – с Агнессой, Алисией и со мной. Если мы оставим службу при вас, вы сможете ему воспротивиться, – осторожно предложила я.
– Нет, Метта! – с ужасом воскликнула Екатерина. – Я этого не вынесу! Мне нужны вы все. Нас уже разлучали однажды, когда я была слишком мала. Больше я этого не допущу.
Я не решилась ей возражать, однако же меня снедала гнетущая вина: ведь только тревога за мою жизнь заставила Екатерину поддаться принуждению герцога и сносить его надругательства. Впрочем, вероломный злодей и без меня нашел бы способ добраться до моей милой девочки.
В начале октября на смену жаре пришла долгожданная прохлада. Страх разбиться на мелкие осколки временно оставил короля, и Карл вновь начал выходить из своих покоев, играл на свежем воздухе или предавался любимому развлечению – охоте. Королевская охота проводилась по три или четыре раза в неделю, и Люк был так занят, что мы с Алисией его почти не видели. Однажды меня пригласил к себе распорядитель охоты, тот самый, который сурово смотрел на меня в день приезда. Оказалось, он предложил Люку поступить к нему в ученичество, для чего требовалось родительское согласие. Я не знала, желает ли сын на целых пять лет присоединиться к королевской псовой охоте, но он восторженно закивал, и я не стала возражать. Ему сразу же выдали ливрею королевского охотничьего, к счастью, украшенную королевской лилией, а не ненавистным косым крестом бургиньонов. Новый наряд – колет из вываренной кожи, прочные сапоги, зеленая котта и худ – очень шел Люку. У меня к горлу подкатил ком. Я гордилась сыном и жалела, что Жан-Мишель его не видит. Нескладный угловатый мальчишка превратился в крепкого умелого парня, который ловко управлялся с собаками и соколами. Алисия как-то говорила о его желании перейти на сторону дофина, но сам он за весь охотничий сезон ни разу об этом не обмолвился.
Присутствие в замке целой армии людей, обслуживающих охоту, скоро сказалось на продовольственных запасах. Когда зерновые амбары и сады Понтуаза почти опустели, герцог Бургундский распорядился, чтобы придворные собирались в дорогу.
Рождество мы провели во дворце епископа в Бове. Рождение младенца Христа отметили роскошной службой в величественном соборе Святого Петра, где свод нефа взлетает на головокружительную высоту. Екатерина проводила долгие часы в этом храме и верила, что именно здесь Господь услышал ее молитвы, ибо нечестивые посещения герцога прекратились. Втайне я считала, что прекратились они благодаря отсутствию секретных ходов в епископском дворце, однако в Бове Всевышний ответил и на мои молитвы.
Одним промозглым днем, когда низкий и густой туман не позволил устроить охоту, сын позвал меня на конюшню, где нас ждал один из егерей епископа, Гуго.
– Епископ часто охотится, и в здешнем лесу Гуго кое-что нашел, – объяснил Люк и встревоженно добавил: – Матушка, тебе обязательно надо посмотреть на его находку.
Мое сердце гулко забилось.
Егерь, высокий и широкоплечий здоровяк, носил куртку из вываренной кожи с красным львом – гербом епископа – на груди. В руках Гуго держал еще одну кожаную куртку.
– Матушка, это отцовская! – воскликнул Люк. – Погляди, ты ведь помнишь?!
У меня задрожали колени. Куртка была очень похожа на ту, которую носили дворцовые возчики. На груди виднелась выцветшая королевская лилия. Я невольно протянула руку, но не могла заставить себя к ней прикоснуться.
– Где ты нашел эту куртку? – еле слышно спросила я.
Гуго покраснел и что-то смущенно пробормотал.
– Ты говорил, что снял ее с покойника, – напряженно произнес Люк.
– Да, – потупился егерь. – Мы гнали кабана, а гончая нашла труп под кустами в чаще. Похоже, он там спрятался, да так и помер. Дикие звери его обглодали, остался один скелет и одежда… волосы темно-русые…
Я побледнела, вышла из конюшни и без сил опустилась на ступеньку. Во рту у меня пересохло, в горле застрял ком.
– Ты нашел что-нибудь в куртке? – с трудом хрипела я. – Хоть что-нибудь?
– В карманах ничего не было. Похоже, его обворовали.
– Нет, вор взял бы и куртку, – возразил Люк и добавил осуждающе: – Ты же взял.
– Я взял ее из-за королевского символа, – обиженно ответил егерь. – Вору, может, помешали, а может, его ранили в драке. А со мной люди были, кто хочешь подтвердит, что с телом мы обошлись уважительно, не обобрали, взяли только куртку и сапоги. А потом похоронили и прочитали молитву. Вы говорите, что знаете, чья это куртка? А доказать сможете? Если нет, то я отнесу ее к распорядителю королевской охоты, меня еще и наградят.
– Погоди, – остановила его я. – Я зашила в подкладку медальон святого Христофора. Дай посмотреть.
Куртка отсырела и покрылась плесенью, но подкладка уцелела. Я ощупала кожу вокруг левой подмышки, и сердце мое екнуло: пальцы отыскали жесткую пластину.
– Дай мне нож, – попросила я дрожащим голосом.
Люк, хмуро закусив губу, протянул мне охотничий нож. Я осторожно распорола шов и извлекла на свет блестящий медальон.
– Вот, тут изъян в отливке, святой будто улыбается. – Я протянула сыну медальон, и Люк с трудом сдержал рыдания. – Это куртка моего мужа, Жан-Мишеля. Он был ранен после Азенкура, провел несколько месяцев в Аббевильском монастыре и ушел оттуда один, направляясь к Руану. Так и пропал без вести, вот уже два года. А где вы его нашли?
– В Нёшательском лесу, на дороге от Аббевиля к Руану. – Егерь со вздохом перекрестился.
– Спасибо, – кивнула я. – Вот оно как… Я позабочусь, чтобы вас наградили.
– Куртку я заберу! – воскликнул Люк. – И обязательно схожу на могилу отца.
– Вот в следующий раз выедем на охоту, я тебя туда отведу, – согласился Гуго. – А куртка твоя по праву. Но сначала надо сходить к распорядителю охоты и сообщить о смерти королевского слуги.
