— Наверное, тебя послал мне сам Господь сказала она. — Может, ты подскажешь, что мне делать. Я не могу вернуться в цирк: Анибал не оставит меня в покое. И не могу бросить Хуансито. Я совсем запуталась, Катриэль!..
— Ты забыла, что у тебя еще есть я, — напомнил ей он. — Не отчаивайся, постепенно все уладится. Хуансито будет с тобой. А жить вы сможете в моем доме. Я тоже одинок…
— Нет! — испугалась Милагрос, вспомнив недавний разговор с Августо, и Катриэль, поняв, что ее смущает, поспешил добавить:
— Не бойся! Я ничего не потребую взамен. Поверь! Ты ничем мне не обязана. Просто я хочу тебе помочь. Поживешь у нас, пока страсти утихнут. Клотильда будет заботиться о Хуансито, а у меня для него есть на примете хорошая учительница. Когда жизнь наладится, ты сможешь найти себе работу. Не отказывайся Милагрос! Пусть этот пустой дом, в котором я умираю от одиночества, оживет и станет нашим общим очагом.
— Спасибо тебе, Катриэль, — сказала она, — Пожалуй, у меня и нет другого выхода. Но… Поклянись, что не обманешь… Я не выдержу, если придется разувериться и в тебе.
— Обещаю, — твердо произнес он. — Я не дам тебе даже малейшего повода усомниться в моей честности.
Августо никак не мог смириться с потерей Милагрос, но еще больше с тем, что она — обыкновенная циркачка — отказала ему в такой резкой форме. Ему — преуспевающему офицеру, гвардейцу губернатора!
— Она еще приползет ко мне на коленях! — в сердцах заявил он Фунесу. — Донесу на мерзавца Анибала, что он заговорщик, и Милагрос будет валятся у меня в ногах, только бы я отпустил ее братца.
— Но, насколько я понял, она бежит именно от брата и вряд ли станет его защищать, — заметил Фунес.
— Ты не знаешь Милагрос! — возразил Августо, — Это жертвенная натура. Как только над Анибалом нависнет опасность, она тотчас же все простит ему и бросится на помощь.
— А он что, и вправду заговорщик? — спросил Фунес.
— Нет, конечно. Он просто мелкий негодяй. Но с его помощью я заполучу Милагрос, клянусь тебе!
Таким образом, приговор Анибалу был сен, а он, не подозревая об этом, как безумный гнал лошадей, стараясь уехать подальше от Санта-Марии, чтоб доставить Милагрос побольше мучений, пока она будет разыскивать Хуансито А в том, что Милагрос пустится в вдогонку за цирком, — Анибал не сомневался.
И был, разумеется, прав: Милагрос и Катриэльэль с рассветом поскакали на лошадях туда, куда вел их зыбкий след цирковых повозок.
Так ехали они до позднего вечера, пока ночная мгла не поглотила все вокруг. Затем сделали привал и вновь, как совсем недавно, стали дожидаться утра под звездным небом.
Милагрос рассказала Катриэлю, что ожидала от поездки в Санта-Марию чего-то необычного— возможно, встречи со своими настоящими родителями.
— Они бросили меня, только что родившуюся, посреди степи, а Мигель и Хосефина — подобрали. Если б не они, я умерла бы от голода и холода!..
— Невероятно! Наши судьбы так похожи, Милагрос! — изумился Катриэль. — Это распятие дала мне мать перед смертью, тяжело раненная. И я так и не узнал зачем. Понимаешь, она ведь была индианкой, и вдруг — крест с распятием… А потом мне встретилась Айлен, которая воспитала меня как сына. Но я и ее потерял…
— Да, мы оба родились, меченные бедой, но на нашем пути встретились добрые люди. Мы не можем сетовать на судьбу, — взволнованно произнесла Милагрос. — Вчера, когда я разуверилась во всем на свете, когда мне не хотелось жить, Господь послал тебя. И я словно прозрела. Душой прозрела, понимаешь? Я поняла, почему мне всегда так хорошо и спокойно рядом с тобой… Да, я понял а, что люблю тебя, Катриэль! Звездное небо закружилось, засверкало в глазах Катриэля праздничным фейерверком, обещая радость и счастье на долгие годы..
С рассветом, оглядевшись вокруг, они увидели перекрестье двух дорог и остановились в растерянности, не зная, какую из них выбрал Анибал. до внезапно Милагрос вскрикнула, приметив в траве тетрадку Хуансито, которую тот выбросил из повозки сразу же за поворотом.
— Я знаю, это Хуана ему подсказала! — радовалась Милагрос. — Теперь мы точно их найдем!
Цирк двигался практически без остановок уже вторые сутки, и, оказавшись в тех памятных местах близ «Эсперансы», где однажды увязли лошади, Анибал решил переждать здесь до утра, чтобы вновь не сбиться с дороги.
Хуана же надумала использовать эту возможность для побега с Хуансито. Но Анибал сам повел брата в имение, где попросил Марию покормить и напоить мальчика.
— Нам пришлось быстро сниматься с места, — пояснил он, — поэтому мы не успели запастись провизией и водой.
— У вас какие-то непонятности? Мальчик, похоже, чем-то напуган, — заметила Мария. — Он тоскует по сестре, которая бросила его, сироту, и вышла замуж за офицера, — нехотя ответил Анибал.
— Я тоже скоро выйду замуж за офицера! — не преминула вставить Лусия. А затем спросила, не та ли это девушка, что работала со слонами.
Камила же, услышав подтверждение изумилась:
— На вид она такая милая и добрая. Не верится, что она могла так безжалостно поступить с маленьким братом.
Хуансито уже открыл рот, намереваясь защитить Милагрос от несправедливых нападок но Анибал взглядом пригрозил ему, и мальчик вынужден
был промолчать.
Однако вскоре в имении появилась Хуана, нарушив запрет Анибала, и тот в присутствии гостеприимных хозяев не стал ее отчитывать за непослушание.
Когда же Мария позвала Анибала на кухню, чтобы дать ему в дорогу запас продуктов, Хуана быстро увела мальчика и спряталась с ним в зарослях кустарника. Анибал заподозрил неладное, но не стал об этом говорить Марии. Вежливо попрощавшись с хозяевами, он ушел, намереваясь разобраться с Хуаной потом. А не найдя ее и Хуансито в цирковых фургонах, бросил всю труппу на поиски беглецов. Он, разумеется, не знал, что циркачи были в сговоре с Хуаной и не столько искали ее, сколько помогали уйти подальше от «Эсперансы».
В имении же тем временем обсуждали возможную участь ребенка, брошенного на произвол судьбы.
— Какие они все дикие, эти циркачи! — презрительно бросила Лусия, которую со дня отъезда из Санта-Марии не покидало дурное настроение.
Камила по-прежнему не верила в бессердечие Милагрос, и она принялась защищать незнакомую девушку, предположив, что у той могли быть какие-то сложные обстоятельства. Лусия пренебрежительно фыркнула, а находящийся здесь Мариано поддержал Камилу. Луия и не ожидала от него иной реакции: с тех пор как Мария изгнала из имения грубияна Бенито и на его место приехал деликатный Мариано, он как правило, всегда принимал сторону Камилы Лусию, и без того пребывавшую в постоянном раздражении, это особенно бесило. Она не могла простить матери, что та навязала ей общество чуждых людей, увезя от любимого отца и возлюбленного Августо.
