Занятая такими тревожными мыслями, она после представления закрылась в своем фургончике, но долго не смогла там находиться: с детства привычная обстановка душила ее, вызывая слезы и сожаление, что со всем этим вскоре придется распрощаться навеки.
Набросив на плечи легкую накидку, Милагрос пошла к реке — туда, где паслись стреноженные цирковые лошади. Стояла теплая звездная ночь, от реки веяло освежающей прохладой. Милагрос увидела, как двое молодых лошадей, сбросив путы, резвились в стороне от табуна, милуя и лаская друг друга. «Вот они, влюбленные!» — позавидовала им Милагрос,
Она решила дать им насладиться свободой, прежде чем вновь стреножить их, чтоб не убежали куда глаза глядят. Найдя поблизости какую-то корягу, Милагрос устроилась на ней, вновь предавшись своим безрадостным мыслям. И не сразу заметила Катриэля, тоже бродившего здесь в одиночестве, потому что ему теперь стало тяжело возвращаться в дом, где не было дорогой Айлен.
Они разговорились — о небе, звездном и бездонном, о близящемся расставании, об «Эсперансе», которую Катриэль потерял.
Когда я был маленьким, — вспомнил он, — мы с Айлен часто сидели вот так по ночам и смотрели на звезды. Она говорила мне, как называют их бледнолицые, а я — как индейцы. И только мы вдвоем знали, что это одни и те же звезды.
Как, наверное, хорошо делить с кем-то звезды! — мечтательно произнесла Милагрос, но в ее голосе Катриэлю послышалась какая-то обреченность, и он сказал:
— Звезды становятся теплыми и близкими только тогда, когда люди, глядящие на них, способны разделить друг с другом и радости, и горести. Тебя что-то мучает, Милагрос, я вижу это в твоих глазах. Доверься мне. Наверняка я смогу тебе помочь.
— Нет, никто мне уже не поможет…
— Ты заблуждаешься, — уверенно заговорил Катриэль. — Всегда можно что-то сделать. Мама учила меня: не стоит бояться ночной тьмы, надо просто дождаться утра.
— Но ты оказался плохим учеником, — заметила Милагрос, — потому что в твоих глазах я тоже вижу печаль.
— Это оттого, что мама… Она сейчас очень далеко.
— Женщина, знающая тайну звезд, не может быть далеко.
— Да? — изумился ее словам Катриэль. — Тогда будем ждать утра? Вместе?
— Попробуем, — впервые за все время разговора улыбнулась Милагрос.
Они еще поговорили о детстве, о юношеских мечтах, которые, как выяснилось, не всегда сбываются реальной жизни. Катриэль рассказал Милагрос о своих писательских опытах и о том, что вынужден публиковать рассказы под псевдонимом, выдавая себя за некоего итальянского князя Арчибальдо де ла Круса, потому что чванливый главный редактор ни за что бы не напечатал сочинения какого-то безвестного индейца.
— И ты опечален этим? — высказала догадку Милагрос.
— Нет. Если бы все дело было только в этом!..
— А в чем же? Откройся мне, хочу тебе помочь! — горячо заговорила она. — Этой ночью ты вернул мне покой, которого я уже давно не испытывала. Будь моя воля, я бы осталась здесь навсегда, среди этих звезд, рядом с тобой…
От волнения у Катриэля перехватило дыхание, я, не в силах выразить свои чувства словами, он притянул Милагрос к себе. И она не отстранилась, потому что этот жест Катриэля был таким искренним и естественным.
— Скажи, что я могу сделать для тебя? — спросила Милагрос, глядя ему прямо в глаза, которые теперь были близко-близко.
— Просто будь рядом, как сейчас — вымолвил Катриэль, едва не касаясь губами ее губ.
А Милагрос, отвечая согласием на его просьбу, уже сама потянулась к нему, и Катриэлю стоило огромного труда все же удержаться от поцелуя.
— Не стоит совершать ошибку, которая нам дорого обойдется, — сказал он, решительно отстранившись от Милагрос.
Она же, ошеломленная столь резкой переменой в его поведении, растерянно спросила:
— Тебя что-то обидело, Катриэль?
— Нет. Нет! С первой нашей встречи мне хотелось поцеловать тебя. Но сделать это сейчас— означало бы создать иллюзию, которая затем разлучила бы нас в действительности.
— Мне больно это слышать, — призналась Милагрос.
— Я понимаю тебя, — сказал Катриэль. — Но нам обоим было бы гораздо больнее от этого поцелуя.
— Почему?!
— Потому что ты поцеловала бы не меня. Тебе хотелось прикоснуться губами к призраку, неожиданно явившемуся из этой прекрасной тихой ночи.
— Да, эту ночь мне хочется запомнить навсегда — подтвердила Милагрос.
— Именно поэтому в ней не должно быть ничего, о чем завтра можно будет пожалеть А тот, кто предстал перед тобой как призрак пусть явится тебе при свете дня. Если он выдержит испытание светом и покажется тебе столь близким, как сейчас, тогда, я надеюсь, мы оба обретем счастье и покой.
— Наверное, ты прав, Катриэль, — согласилась Милагрос. — В любом случае я благодарна тебе за эту волшебную ночь.
— А я- тебе, — сказал он. — Видишь, уже светает. Мы дождались утра! И теперь я знаю: все у нас будет замечательна
Однако надеждам Катриэля не суждено было стать реальностью. День, последовавший за столь прекрасным утром, оказался чудовищным для Милагрос. Лара, уязвленная намерением Анибала жениться на Милагрос, донесла ему, что та всю ночь прогуляла с офицером. Из своего фургончика она слышала на рассвете голоса Милагрос и какого-то мужчины, но и предположить не могла, что это был не Августо, а Катриэль.
Анибал, окончательно потеряв над собой контроль, бросился в фургончик Милагрос и стал избивать ее. Милагрос истошно закричала, на помощь ей прибежали Каньете и Россо, а вскоре появился и Августо, при виде которого Анибал выхватил из-за пояса револьвер и с воплем: убью! — понесся на соперника.
Августо же, сохраняя достоинство, предложил ему сразиться в честной схватке, как подобает настоящим мужчинам, и главное — не здесь, на глазах у перепуганных женщин.
Анибала это предложение возмутило еще больше:
— Это ты, подонок, говоришь тут о чести и порядочности? Ты, который воспользовался наивностью невинной девушки? Да я сейчас же сотру тебя в порошок!
Он выстрелил в Августо, но револьвер дал осечку, а подоспевший к этому моменту Катриэль ловко выхватил оружие у Анибала.
— Уходите немедленно и ждите меня вечером на площади, — бросила Милагрос Августо.
— Но я не могу так уйти, — заупрямился он, не обращая внимания на Анибала, которого с трудом удерживали Катриэль и Россо.
— Я отвечаю вам: «Да», — совсем отчаявшись, выпалила Милагрос. — Только уйдите, пожалуйста.
Ее «да», адресованное Августо, заставило Анибала разом отрезветь.
— Отпустите меня, ребята, — сказал он Катриэлю и Россо. — Обещаю, что пальцем не трону Милагрос. Но мне просто необходимо поговорить с ней спокойно, без свидетелей.
