Никогда прежде Женевьева не была такой настороженной, полной ожидания и беспокойной, как будто она превратилась в существо, чья жизнь начинается лишь с наступлением темноты. Внезапно ткань простыней стала особенно чувственно скользить по ее обнаженному телу. Тишина в доме и за окном была оглушающей, казалось, темнота с нетерпением ждет ее шагов, когда она отправится на поиски герцога.
Но теперь все было иначе.
И поскольку Женевьева не знала, что именно изменилось, и понятия не имела, как все исправить, то, устав от постоянных мыслей, она решила: самым лучшим будет остаться в комнате. Они предавались любви, чтобы забыться. Но раз продолжения не будет, нужно положить всему этому конец.
Она вздохнула с облегчением, приняв решение.
И именно поэтому она соскочила с постели, подошла к окну, отодвинула штору и выглянула наружу. Как всегда, стремясь держаться от герцога подальше, она вместо этого бросалась к нему в объятия.
Интересно, каким физическим законом можно это объяснить?
Наконец Женевьева решила, что физика не имеет ничего общего с желанием.
В саду его не было, по крайней мере она не заметила.
Она нерешительно взяла в руку свечу, открыла дверь и выглянула в холл. Там еще стоял слабый запах догорающих в канделябрах свечей.
Женевьева сделала четыре шага. Но тут ее ноги коснулись ледяного мраморного пола, и она решила поскорее добраться до теплого ковра. Поэтому она на цыпочках сбежала по лестнице, держась рукой за гладкие блестящие перила.
Проскользнув через холл, она начала свой поиск с библиотеки. Огонь в камине уже догорел. Кресла были пусты.
Женевьева остановилась, не решаясь войти.
— Монкрифф? — прошептала она.
В ответ раздалось только слабое эхо. Казалось, он исчез навсегда.
Нелепое предположение.
Женевьева вышла из библиотеки, снова прошла по ледяному полу. Огарок свечи едва освещал дорогу, но она знала, куда идти.
Она отправилась в зеленую гостиную. Под обнаженными ногами оказался ковер. Причудливые цветы Оливии грозно возвышались в углу.
Герцога там не было.
Женевьева пошла в другую гостиную, где они недавно шумно играли в жмурки и где он узнал ее по биению сердца и прикосновению к ее коже.
Она ходила из комнаты в комнату, словно обезумевший призрак, потерявший покой.
— Алекс… — тихо позвала она в комнате, где они впервые поцеловались.
Как будто это было заклинание.
Но и там его не было.
Женевьева уже не чувствовала холода.
Ее охватил страх. Она спустилась по лестнице для слуг, прошла через кухню, где все еще горел огонь, а у очага беспокойно ворочался во сне поваренок, но таки не открыл глаз. Ее ноги онемели от холода.
Женевьева несмело открыла наружную дверь кухни, несколько мгновений стояла в застывшей темноте.
И тут она смирилась с потерей.
Сад был огромным и загадочным, как ночные небеса, и если герцог желал скрыться от нее, она могла бы звать его целую вечность, и только эхо бы насмешливо отвечало ей.
И если он не хочет, чтобы его нашли, так и будет.
Ей хотелось завыть, глядя в небо.
Черт бы его побрал!
Зачем он все разрушил? Зачем изменил правила? Сам решил, по каким правилам играть. Разбудил в ней жажду и дал понять, что только он может ее утолить.
Почему она на все это согласилась?
Потому что желала его. Потому что они были одинаковые.
Она любила огромные алые розы и неистовые поцелуи, и он один это знал.
Если, возвращаясь обратно, она постучит в дверь его комнаты, какое это будет бесстыдное отчаянное безрассудство. Она не настолько еще отчаялась.
Женевьева остановилась перед дверью. Проклятие!
Постучала. Наверное, она все-таки действительно отчаялась.
Она прильнула к двери, но ничего не услышала.
Может быть, он заболел? Или спит?
Возможно, он уже уехал.
С этой горькой мыслью она отправилась к себе. И тут огромный букет роз глянул на нее словно с насмешкой. Господи! Что будет с девушкой, получившей такие цветы, если она не выйдет замуж за лорда Гарри Осборна?
Женевьева закрыла дверь, прижалась к ней спиной и прикрыла глаза.
Если герцог покинул Пеннироял-Грин, ее родители сказали бы ей об этом. Не стал бы такой человек, испытав разочарование от отказа, тайком выбираться из дома Эверси под покровом ночи.
Может быть, ей стоит еще немного поискать?
Женевьева распахнула дверь, но тут же замерла на месте: перед ней стоял человек.
Сердце сжал ужас, к счастью, она не закричала, но пошатнулась, однако тут он небрежно протянул руку и коснулся ее плеча, не давая упасть.
Женевьеву накрыла волна ярости и счастья.
— Ты напугал меня, — прошипела она.
— Сомневаюсь. — Он говорил почти шепотом. — Ты долго искала меня, Женевьева? И все зря?
Как он смеет?!
— Я не искала тебя, — солгала она. — Мне показалось, я услышала в прихожей шум, поэтому и открыла дверь. Теперь я вижу, это только ты, и могу снова ее закрыть.
И она потянула ручку на себя.
Герцог придержал дверь. Он был слишком силён. Женевьева предпочла отказаться от усилий.
— Неужели? — протянул он. — Странно, но при свете камина кажется, будто твои щеки горят. Такое впечатление, что ты целый час металась по дому. И у тебя дыхание учащенное, как будто ты только что бежала по лестнице.
Чертов герцог!
— Все потому, что ты меня напугал, — сухо ответила Женевьева.
Почему он не заходит в ее спальню? Огонь лишь слегка освещал его. Разговаривать с герцогом на пороге комнаты после полуночи очень опасно.
Еще опаснее, чем бегать по всему дому, тихо призывая его.
— Ясно. Вовсе не от того, что ты вскочила с постели, чтобы выглянуть в окно. А потом тихонько пробралась в библиотеку. Оттуда направилась в зеленую гостиную, потом в серую гостиную, хотя забыла посмотреть за диваном. Постояла под дверью моей спальни, прежде чем на цыпочках отправиться к себе. Все было совсем не так, верно?
С каждым его словом Женевьева все больше закипала.
— Ты шпионил за мной? — сердито спросила она.
— Я просто недоумевал, зачем ты бродишь по дому. Раз ты не искала меня. — На его лице играла дьявольская улыбка. — Возможно, ты просто искала какую-нибудь книгу? Правда, зачем тогда ты меня звала?
От ярости Женевьева не могла говорить.
— Я бы назвал это отчаянными поисками. — Герцог продолжал свою жестокую игру. — Ты даже вспотела.
Он протянул руку к ее подбородку, по которому стекала капелька пота, и провел пальцем по ее шее.
Женевьева резко ударила и отбросила его руку.
Герцог застыл на месте.
