Бахметьев нахмурился. Вся эта история начинала походить на скверный детектив, а он оказался в роли одного из его персонажей. Как бы то ни было, все ниточки вели к Вере.
Глава 26
Метель, бушевавшая всю ночь на тихих улочках Никольска, под утро улеглась. Запорошила дороги и улицы, замела избы по самые ставни. Утро выдалось морозным, искристым. Снег хрустел под сапогами да валенками, переливался на солнце серебром. Несмотря на то, что морозец обжигал носы и щёки, дышалось легко, полной грудью.
Сигареты, взятые с собой из Петербурга, закончились, и потому Бахметьев вынужден был отправиться в местную лавчонку. Денщика своего посылать он не стал, потому, что малый был хоть и сообразительным, но в табаке совершенно не разбирался.
Шагнув на порог лавки, Георгий Алексеевич прищурился. После яркого солнечного утра, внутри помещения, имевшего всего три маленьких оконца, ему показалось мрачно и темно, что в склепе.
- Чем могу служить, сударь? – тотчас обратился к нему бойкий молодой приказчик в ярко-красной рубахе и чёрной жилетке.
- Мне бы сигареты, любезный, - отозвался Бахметьев, оглядывая выставленный товар.
- Не держим-с, - опечалился приказчик. – Но могу табачок предложить. На диво хорош, - оживился он.
Георгий Алексеевич вздохнул. За неимением лучшего приходилось соглашаться на табак. Придётся прикупить ещё кисет и трубку. За спиной скрипнула дверь, впуская в тесное помещение лавки ещё посетителей. Две старушки весьма преклонных голов остановились у прилавка, разглядывая товар.
- Слыхали новость, Аграфена Тихоновна? – поинтересовалась одна из них довольно громко.
- О какой новости вы говорите, Марья Филипповна? – отозвалась её спутница.
- Да о Верочке же, - понизила голос та, что звалась Марьей Филипповной.
Бахметьев напряг слух, стараясь расслышать, о чем сплетничают местные кумушки, нарочито медленно отсчитывая деньги, за отпущенный ему товар.
- Нет, давно о ней ничего не слыхала, - вздохнула Аграфена Тихоновна. – Ну, говорите же, не томите.
- Я давеча с Парфёном Игнатьевичем виделась, поинтересовалась как дела у Верочки.
- И что же? – поторопила её собеседница.
- Верочка пропала. Уехала в столицу от Уваровых и как в воду канула.
- Да что вы такое говорите, Марья Филипповна, - всплеснула руками старушка. – Какой ужас! Бедная девочка! Что же с нею сталось?
- Выбрали что-нибудь, сударыни? – поинтересовался приказчик, прерывая столь заинтересовавший Георгия Алексеевича разговор.
- Табачку нюхательного, голубчик, - отозвалась Марья Филипповна. - Того, что на прошлой седмице у вас брала.
Потеряв интерес к беседе пожилых дам, Бахметьев вышел на улицу. «Стало быть, искать Веру в Никольске занятие бесполезное, - вдохнул он морозный воздух. – Но можно попытаться выяснить, кто же таков этот Парфён Игнатьевич столь осведомлённый в делах mademoiselle Воробьёвой», - отправился он вновь в полицейский участок.
Пристав был на месте и визиту его сиятельства чрезвычайно обрадовался. Коротать дни в пыльной конторе, мечтая о громком деле или раскрытии громкого преступления, было скучно и утомительно. Визит же графа Бахметьева вносил хоть какое-нибудь разнообразие в череду унылых дней служителя правопорядка. Выяснив, что графа интересует личность Тоцкого, пристав охотно сообщил адрес конторы поверенного, но поинтересоваться причинами, побудившими его сиятельство искать встречи с Парфёном Игнатьевичем, не осмелился.
Дом поверенного Бахметьев, следуя полученным указаниям, разыскал довольно легко. Парфён Игнатьевич был в своей конторе, что располагалась на первом этаже дома, где он и проживал. В момент прихода Бахметьева у него был посетитель, о чём графу сообщил помощник адвоката и попросил обождать в своего рода приёмной, представлявшей собой узкое помещение, где располагалось несколько стульев довольно потрёпанного вида и стол секретаря. Ожидание затянулось, Бахметьеву даже подумалось о том, что он зря пришёл сюда и понапрасну теряет время, но, наконец, дверь кабинета поверенного открылась, и из комнаты вышла женщина в траурном одеянии, промокая покрасневшие от слез глаза.
- Этим вы ничего не добьётесь, сударыня, - прозвучал ей в спину визгливый голос адвоката. – Закон для всех одинаков.
Поднявшись со стула, Бахметьев ступил на порог кабинета. В человеке, привставшем из-за стола, и разразившемся гневной тирадой вслед посетительнице, Георгий Алексеевич с удивлением узнал вчерашнего толстяка с постоялого двора.
Едва только глянув на визитёра, Тоцкий побледнел и схватился рукой за галстук, пытаясь ослабить душивший узел.
- Ваше сиятельство… - едва слышно пробормотал он и как подкошенный рухнул в кресло.
- Мы знакомы? – удивлённо вздёрнул бровь Бахметьев.
- Нет! Конечно же, нет, - суетливо принялся оправлять лацканы сюртука поверенный. – Но городишко у нас маленький, - нервно усмехнулся он. – Слухи быстро распространяются.
- Присесть позволите? – иронично осведомился Бахметьев.
- Присаживайтесь, ваше сиятельство, - кивнул Тоцкий, достал из кармана платок и промокнул испарину, выступившую на лбу. – Чем могу служить? – поинтересовался он, вцепившись обеими руками в карандаш, дабы скрыть мелкое подрагивание толстых коротких пальцев.
- Мне стало известно, что вы какое-то время принимали участие в жизни одной девицы из вашего городка, - не отводя пристального взгляда от бегающих глаз адвоката, начал Бахметьев.
- Ну, знаете ли, девиц в нашем городе немало, - хохотнул Тоцкий.
- Меня интересует только одна: mademoiselle Воробьёва, - сухо отозвался Георгий Алексеевич, не приняв шутливого тона Тоцкого.
- Могу я спросить: с какой целью вы ею интересуетесь? – опустил глаза в стол Парфён Игнатьевич.
- Это сугубо личное дело, - откидываясь на спинку стула, ответил Бахметьев.
- Mademoiselle Воробьёва какое-то время была моей подопечной, - тихо забубнил Тоцкий. – После смерти её маменьки мне удалось найти место гувернантки, и она уехала из Никольска. Это все что мне известно, - засопел адвокат.
Поверенный явно лгал, его выдавал бегающий взгляд, нервно подрагивающие руки, но Бахметьеву было сложно уличить его в том, потому как сам он ничего толком не знал. Ничего у него не было кроме пересказанной одной старушкой сплетни.
- Что ж благодарю, - поднялся он со стула. – Скажите, Парфён Игнатьевич, как давно вы с Петром Родионовичем знакомы?
Тоцкий поперхнулся и, откашлявшись, взглянул на своего посетителя.
- Не имею чести знать сего господина, - выдавил он.
