- Как же хорошо здесь, - обернулась к нему Катя с улыбкой на лице.
- Я надеялся, что Вам понравится здесь, - улыбнулся Станислав в ответ. - Вы еще не знакомы с моей тетушкой. Ручаюсь, с ней Вы найдете общий язык.
***
Начало июня в Отрадном выдалось дождливым. Дождавшись наконец-то теплого солнечного денька, Натали вместе со своей свекровью вышла в парк. Дорожки еще не совсем просохли, и двигаясь с величайшей осторожностью, чтобы не оступиться, Наташа направилась в сторону небольшого садика. Она сама год назад с удовольствием занималась им, но сейчас даже это необременительное занятие было ей недоступно. Остановившись около клумбы с роскошными пионами, Натали с наслаждением подставила лицо теплым лучам утреннего солнышка. Совсем скоро, еще немного, улыбнулась она, ощутив, как толкнулся малыш. С тех пор, как граф Войницкий увез жену в Польшу, в ее жизнь постепенно вернулись мир и покой. Ник частенько наведывался в Отрадное и ни разу не упомянул Войницких. Наташа нахмурилась и тяжело вздохнула, вспомнив последнюю встречу с надменной красавицей в лавке галантерейщика, ее точеный профиль, насмешливый взгляд и полные яда слова. Как же права она! И пусть Николай ни разу не упоминал ее, но вряд ли забыл.
На память пришел случайно подслушанный разговор Ника с графом Гурьевым. Пару месяцев назад Поль наведался к ним в особняк на Мойке вместе с супругой. Лето чета Гурьевых собиралась провести в Царском селе, поскольку Поль получил новое назначение, и в должности флигель-адъютанта должен был неотлучно находиться при дворе Его Величества. Елецкие же намеревались провести межсезонье в Отрадном. Натали спускалась в малый салон, где ее ожидала Ольга, и услышала голос супруга из открытой двери кабинета.
- Что тебе удалось узнать?
- Увы, mon ami, немного. Войницкий подал прошение об отставке, которое было удовлетворено, и не далее как вчера выехал в Варшаву. Хозяин апартаментов, что он снимал, поведал, что граф рассчитался полностью и продлевать срок аренды не намерен.
- Другими словами, возвращаться в Петербург он не собирается, - глухо произнес Ник, подводя итог.
- По всей видимости, так. Забудь о ней, Ник!
- А про сына я тоже должен забыть!? - вспылил Николай.
- Ничего нельзя изменить, - заметил Павел. - Лучше думай о том, что жена твоя должна вскорости произвести дитя на свет.
- Я и не забываю об этом, Поль, но как же заставить себя не думать о той, с которой мысленно и денно, и нощно?
- Я не знаю, что тебе сказать на это, - вздохнул Павел.
Наталья поспешила незаметно уйти. Спустившись вниз, она сморгнула выступившие слезы и глубоко вздохнув, чтобы унять волнение, распахнула двери в малый салон. Улыбнувшись дежурной улыбкой, Наталья поприветствовала Ольгу и завела такой же дежурный разговор о погоде, пока разливала чай и ожидала супруга и графа Гурьева. Ник обещал присоединиться после разговора по душам с Полем, но одно дело догадываться, о чем пойдет этот разговор, и совсем другое - самой услышать обо всем.
Из задумчивости ее вывел голос Анны Петровны.
- Натали, с Вами все в порядке? Вы хорошо себя чувствуете? - обеспокоенно спросила свекровь.
Наташа с утра выглядела несколько бледной, и Анну Петровну очень беспокоило ее состояние. Она частенько замечала то покрасневшие глаза невестки, то какую-то отрешенность и задумчивость, ранее ей не свойственную.
- Да, спасибо. Все замечательно, - слабо улыбнулась Наталья, очнувшись от своих воспоминаний.
Слава Богу, ей больше не о чем беспокоиться. Катерина теперь далеко и, судя по всему, надолго.
В отдалении послышался топот копыт; обернувшись к воротам усадьбы Наталья приложила ладонь ко лбу, заслоняя глаза от солнца, и всматривалась в фигуру подъезжающего всадника.
Николай! - радостно забилось сердце. Поспешив к мужу, княгиня поскользнулась на мокрой траве и с трудом удержала равновесие. Анна Петровна тотчас оказалась рядом, подхватила невестку под руку и мягко пожурила ее за ее порывистость.
- Вам беречь себя надобно, Наташа!
- Ник вернулся, - улыбнулась Наташа, махнув рукой в сторону заднего двора.
Николай в последние месяцы размышлял о том, чтобы оставить службу, но окончательного решения так и не принял. Конечно, дел в имении было более, чем достаточно, и отец давно уже намекал, что ему уже не под силу справляться со всем в одиночку. Но именно постоянное присутствие отца было одной из причин, почему Ник не хотел оставаться в Отрадном, а службу использовал как повод для того, чтобы оставаться в столице, надеясь хоть таким образом, что-нибудь разузнать о судьбе Кати и сына.
Он сознательно изматывал себя частыми поездками между Петербургом и Отрадным, чтобы меньше времени оставалось на то, чтобы придаваться безрадостным мыслям о навсегда потерянных дорогих для него людях.
Спешившись и бросив поводья конюху, Николай быстрым шагом направился к дому, но, обернувшись на крыльце, остановился. Наташа помахала ему рукой, и Елецкий пошел навстречу ей и матери.
- Я вижу, вы воспользовались хорошей погодой, чтобы совершить прогулку, - улыбнулся он, остановившись рядом с женщинами.
- Да уж, - рассмеялась Анна Петровна. - Не знаю, чем мы Господа прогневили, но почти всю неделю дождь лил, не переставая.
Николай окинул быстрым взглядом жену. Наташа выглядела немного бледной, и желтое утреннее платье только усиливало этот эффект.
- Как Вы себя чувствуете? - обеспокоено спросил он.
- Спасибо, хорошо, - ответила она, не отводя от него светящихся радостью глаз.
- Не возражаете, если я Вас покину ненадолго? Хочу привести себя в порядок перед обедом, - кивнул Ник на заляпанные дорожной грязью сапоги.
Он заметил немой вопрос в глазах Натальи, но не захотел говорить об этом сейчас. В прошлый свой приезд он обещал, что подаст прошение об отставке, но опять не сделал этого. Среди офицеров упорно ходили слухи, что Шамиль в Дагестане очень быстро собирает под свои знамена новую армию, и вскоре грядет новая экспедиция на Кавказ. Ник не знал, каким образом эти слухи достигли ушей его домашних, но даже Сергей Васильевич настоятельно просил его оставит службу, опасаясь, что Преображенский полк могут бросить на Кавказ, чтобы подавить сопротивление горцев.
Оттянув таким образом неизбежный неприятный разговор, Николай прошел в свои покои. Он и себе, наверное, с трудом смог бы объяснить, почему тянет с прошением об отставке. Может быть, оттого, что, оставаясь на службе, он был как бы не совсем подвластен воле своего родителя и в какой-то степени сам определял свою судьбу. Он не больно-то горел желанием вновь отправиться на Кавказ, но был уверен, что если поступит приказ выступить, он не станет спешно пытаться покинуть ряды офицеров гвардии, а отправится вместе со всеми в новую кампанию.
