– Нет, – резко сказал он.
Короткая радость превратилась в твердый комок в горле. Разочарование сделало его злым, хотя он не имел никакого права сердиться.
– Если ты доверяешь мне настолько, чтобы отправить в Бостон, почему не хочешь поверить, что я ничего не скажу ни о тебе, ни о твоих друзьях? – Вопрос был разумным, но Рейф уже не мог считаться ни с какими разумными доводами.
– Пожалуйста, пойми, Рейф, – взмолилась она. – Я должна выяснить, кто мой отец. Почему мама оставила его? Я должна знать, совершил ли он то, в чем ты его обвиняешь.
Рейф резко рассмеялся:
– И думаешь, он тебе расскажет? Джек Рэндалл знает, как обхаживать людей, детка. Он заставит тебя поверить, что белое – это черное, а черное – это белое. И он сделает так, что ты ему расскажешь все, о чем он захочет узнать.
– Нет, – возразила она. – Я не стану вредить тебе. Или Клинту, или Бену.
– Не верю, – сказал он. – Я предложил тебе хороший выход.
– Я не согласна, – сказала она, и всегда спокойные серо-голубые глаза метнули искры.
Из чувства самосохранения Рейф пошел в атаку. Он должен защитить себя, свое сердце, свою душу. Не позволить ей разрушить то, что осталось от него. Шей Рэндалл придется уехать. Он протянул к ней руку и провел пальцами по плечу, но не было в этом прикосновении ни мягкости, ни нежности. Только грязный намек.
– Потому что тебе нравится вот это? – спросил он тоном, каким мужчины разговаривают с девками. Глаза ее расширились.
– Перестань, – сказала она почти шепотом.
– Отчего же? – поинтересовался он, изображая безразличие. – Тюрьма сделала меня… ненасытным. Любая женщина подойдет. Даже с фамилией Рэндалл. Вот что творит с мужчинами воздержание.
Рейф понимал, что играет с огнем, но не мог остановиться. Он должен был разрубить те нити, которые начали между ними завязываться. Просто обязан был. Ради них двоих.
Он продолжал поглаживать плечо Шей, а потом поднес руку к ее волосам и оттянул голову назад, так что ей пришлось взглянуть ему в глаза.
– Последний шанс, мисс Рэндалл, – сказал он, – если не хочешь стать моей девкой, пока я не покончу с твоим отцом.
Он сам не знал, кому эти слова причинили большую боль – ему самому или ей. Он попытался воздвигнуть стену вокруг себя, но боль, отразившаяся на лице Шей, разрушила все преграды.
– Отпусти меня, – сказала она, пытаясь вырваться, в ее глазах застыло потрясение.
– А мне не хочется, – холодно ответил он.
Она размахнулась, и он понял, что сейчас последует пощечина. Он не стал ей мешать и почувствовал обжигающий удар.
– Полегчало, мисс Рэндалл? – спросил он.
Она молча уставилась на красную отметину на его щеке.
– Вот и хорошо, – сказал он. – Ненависть как раз то, что надо. Вам следует ненавидеть меня, мисс Рэндалл. И если вы останетесь, то возненавидите меня еще больше. Это я вам обещаю.
Она стояла на своем, хотя и с трудом сдерживала слезы. Его восхитило такое твердое упорство.
– Я не понимаю тебя. Почему ты считаешь, что, оказавшись в поезде, я не смогу сойти на следующей остановке и вернуться назад?
– Потому что, в отличие от меня, – ответил он, – ты обладаешь одним неоспоримым качеством – честностью. Обычно я не особенно восхищаюсь этой чертой характера, но сейчас твоя честность играет мне на руку.
Увидев в ее глазах какой-то проблеск, он понял, что совершил ошибку. Она не поверила ему. Пытливо вглядываясь в его лицо, она искала то, что он боялся показать.
– Один раз я уже солгала тебе, – сказала она дрогнувшим, но все еще решительным голосом. – Пообещала, что не убегу, а сама убежала. Думаю, ложь мне удается не хуже, чем тебе.
Рейф с трудом сдержал улыбку: она была самой плохой лгуньей на свете.
– Можешь согласиться с предложением или остаться, – произнес он.
– Я остаюсь.
Он с изумлением уставился на нее:
– Я ведь тебе сказал, что это означает.
Несколько минут она не сводила с него серьезных глаз.
– Поцелуй меня, – наконец проговорила она. – Поцелуй меня. – На той, кто носит фамилию Рэндалл, скорее всего он вообще никогда не женится из-за своего шрама на руке. Но ее тянуло к нему. Он стер из ее памяти все и всех, и она примет то, что он ей предложит.
Шей подумала, неужели ее матери довелось пережить то же самое? Она должна узнать, почему Сара оставила мужа.
Сама она добровольно ни за что бы не покинула Рейфа Тайлера, какой бы глубокой пропастью он ни отгородился. Она также понимала, что сейчас они вместе приблизились к такой пропасти. Она солгала Рейфу: причина, по которой она не уехала, был Рейф, а не Джек Рэндалл.
Быть может, если бы она верила, что Рейф действительно бесчестный убийца, а не человек, добивающийся справедливости, она бы относилась к нему по-другому.
Неужели ее мать считала Джека Рэндалла безнадежным? А что, если она пыталась изменить его? И потерпела поражение?
А вдруг ее дочери суждено совершить ту же самую ошибку? Полюбить не того человека?
Шей услышала, как завозился медвежонок. Теперь он передвигался вполне сносно, хоть и на трех лапах, оберегая раненую, Рейф сказал, что завтра можно будет вернуть его медведице.
Ей будет не хватать маленького мишки. Она могла его обнимать и тискать, и ласкать, проявляя любовь, которую не допускал мужчина, находившийся рядом.
И как это у нее получается – чувствовать одновременно такую печаль и такую… любовь?
Шей слегка пошевелилась, ощутив тепло его кожи, и кровь побежала быстрей, опалив ее горячим и настойчивым желанием. Она почувствовала, как он напрягся, услышала его тихий стон и едва сдержала свой собственный. Его рука блуждала у нее по спине, вызывая дрожь ожидания.
И как она могла так полюбить, с такой силой?
Шей осторожно передвинулась на узкой кровати так, чтобы видеть его. Всегда настороженный взгляд Рейфа стал ленивым и чувственным. Рот скривился в улыбке, когда рука коснулась ее лица.
– Ты играешь скверную шутку с моей… совестью.
– Наконец-то признаешь, что она у тебя есть? – спросила Шей, услышав в собственном голосе незнакомые нотки соблазнительницы.
– Возможно, совесть не совсем то слово, – признал он, улыбнувшись чуть шире.
Она почувствовала, как он весь, горит от желания, которое сразу вспыхнуло и в ней. По ее телу пробежала волна томления, а из губ вырвался не то стон, не то возглас удивления.
Он поцеловал ее. Долго, крепко и страстно. А еще в этом поцелуе она ощутила отчаяние, и ответила на него с такой страстью и пылом, что сама пришла в изумление. И он тоже. Она поняла это по его взгляду, по той настороженности, которая означала, что даже сейчас он опасается, не отвернется ли она от него.
