— Каждый из вас рискует жизнью, — продолжил Гален вслух, — и это на моей совести. Ведь ваше участие, скорее всего, не понадобится. — Его голос выдавал глубокое раскаяние. — Вы даже не знаете, кто я такой. У меня есть могущественные друзья, которые не замедлят прийти на подмогу.
— Почему ж не знаем? — Даже в полной темноте было ясно, что на лице Рэндольфа появилось торжествующее выражение. — Вы — Гален Фиц-Уильям, наследник рода Таррентов. — Рэндольф с гордостью выпалил эти сведения: видно, ему стоило немалых трудов затвердить их наизусть. — Все мы про вас знаем. Вы нас выручили в трудную минуту; теперь наш черед ответить тем же. Только не опоздать бы.
У Галена потеплело на душе, когда он понял, что бедняки, решив выручить его из беды, не устрашились пойти против барона, но собственная беспомощность повергала его в отчаяние. Из-за него могли погибнуть люди, но счет уже шел на часы и минуты. Разве могли изможденные, замученные притеснениями крестьяне противостоять хорошо обученным и вооруженным воинам Гилфрея, пусть даже ряды которых сильно поредели? С трудом изображая присутствие духа, Гален задал еще один простой вопрос:
— В чем же заключается ваш план? Рассказывай, как тебе велели.
— План — лучше не придумаешь! — с воодушевлением начал Рэндольф, гордый возложенной на него миссией. — Это Уилли расстарался, а то бы всем нам каюк.
— Я не ослышался? Ты сказал «Уилли»? Мой двоюродный брат Уилл подсказал вам, что нужно делать? — Голос Галена дрогнул от радостного волнения. На своей земле Уилл превратил ватагу крестьян в непобедимый боевой отряд, наводящий ужас на врагов; если за дело взялся Уилл, то за жизнь крестьян из Брейстона можно было не опасаться.
Шагнув с узкого уступа под сумрачные своды пещеры, Амисия по привычке остановилась, чтобы глаза привыкли к темноте. Когда перед ней начали вырисовываться очертания предметов, одна из застывших теней вдруг превратилась в человека — незнакомого, но не чужого.
— Как я понимаю, вы — молодая жена моего кузена?
Голос принадлежал тому, кто был связан родственными узами с ее мужем, хотя Гален напрямую не упоминал об этом родстве. Незнакомец был одного роста с Галеном, так же черноволос и даже телосложением напоминал двоюродного брата, вот только глаза его не искрились зеленым блеском, а темнели бархатом ночи. Амисия чуть было не отпрянула назад с риском для жизни, как при первой встрече с Галеном на этом самом месте. Но прошедшие недели научили ее самообладанию.
Уолтер тоже выступил вперед, но Амисия даже не посмотрела в его сторону и только таким образом выдала свое мучительное напряжение. Между тем бархатные глаза неспешно изучали ее с головы до ног, от каштановых волос до кончиков башмаков. В затянувшемся молчании она стояла с гордо поднятой головой, чтобы показать себя достойной избранницей Галена.
— Везет же Галену! Счастье само идет ему в руки, теперь я в этом окончательно убедился. — Незнакомец сверкнул ослепительной улыбкой.
Амисия всю жизнь провела в стенах замка и не приобрела опыта светской беседы. Не придумав ничего лучшего, она сообщила:
— Я — леди Амисия из замка Дунгельд.
— Для меня большая честь познакомиться с леди Амисией из замка Дунгельд, — отозвался ее собеседник; его чопорный ответ сопровождался лукавой улыбкой. Не успела Амисия сообразить, что к чему, как он галантно взял ее руку и коснулся губами тыльной стороны ладони. — Ваш покорный слуга Уильям, безвестный рыцарь.
Уолтер залился смехом от такой сверхъестественной скромности, однако Амисия не растерялась.
— Ах вот оно что, — разочарованно протянула она, — а я-то подумала, будто вы — знаменитый Уилли из Уильда, чье имя у всех на устах. — Эта фраза вырвалась сама собой, но Амисия осталась довольна: пусть он видит, что жена Галена находчива и остра на язык — может быть, тогда ей будет дозволено принять участие в спасении мужа.
Уильям от души рассмеялся:
— Кое-кто зовет меня именно так. Но, сказать по правде, моя сила в том, что я дружен с простым народом и опираюсь на его поддержку. Я не командую армией, как иные родовитые лорды. — Ему все больше и больше нравилась его новая родственница: она не пыталась ему льстить и не боялась задеть неосторожным словом.
— Похоже, вы и без армии нагнали страху на полчища иноземцев, — ответила Амисия и решила, что теперь самое время перейти к делу. — А под силу ли вам вызволить из беды ни в чем не повинного человека, который томится в подземелье замка?
— Мне одному такое не под силу, но с помощью крестьян из Брейстона я горы сверну, будьте уверены.
В его тоне зазвучала такая суровая решимость, что Амисия сразу поверила в серьезность его намерений. У нее возникло лишь одно возражение — впрочем, достаточно веское:
— В Брейстоне нет ни одной живой души. Все жители оттуда ушли.
— Ну и что из этого? — Голос Уилла снова сделался смешливым. — Полагаю, вам не все известно. Куда могли уйти крестьяне? Только ко мне. Но стоило им заслышать, что их спасителю грозит опасность, как они приняли решение выступить вместе со мной на борьбу против тирана. Теперь ему конец. Нам даже не придется лишать его жизни: он сам не вынесет возвращения в Райборн законного господина.
Уилл был связан клятвой хранить тайну, которая, как он слышал, едва не привела к разрыву между его кузеном и этой красавицей. Но сейчас, вызвав ее на откровенную беседу, имел ли он право отделываться недомолвками? Впрочем, очень скоро Уилл понял, что Амисия поставила перед собой цель и будет идти к ней во что бы то ни стало. Ее неподдельная тревога за Галена служила наглядным подтверждением тому, что связывающие молодых узы прочнее, чем могло показаться со стороны.
— Вы говорите загадками, а я прошу прямого ответа.
Уилл собрался с мыслями и готов был пуститься в объяснения, но Амисия не желала слушать никаких разглагольствований, если они не приближали миг освобождения Галена. Поэтому она не дала Уиллу даже рта раскрыть:
— Скажите, что нужно делать и чем я могу быть полезна?
— Как раз об этом мы и вели речь. Присоединяйтесь, прошу вас.
Он жестом пригласил ее к кострищу, вокруг которого — Амисия только сейчас это заметила — сидели какие-то люди. Среди них, как и следовало ожидать, находились Уолтер и Карл. Рядом примостился деревенский староста Эдгар, а подле него — сэр Джаспер, которому сошло с рук, что во время его дозора Гален морем добрался до замка и вызволил из темницы аббата. В угоду своему августейшему покровителю Гилфрей отправил более половины гарнизона под знамена короля. Теперь каждый стражник был на счету, и это оказалось на руку заговорщикам: им удалось заручиться поддержкой того, кто стоял на одном из самых важных постов, охраняя выход из замка.
