— То, что исходит от Фламбара, тоже не может быть достойным!
— Я согласен с тобой. Хорошие и дурные люди часто волею судьбы оказываются на одной стороне.
— А если твой отец не поедет с нами дальше?
— Ничего страшного. Он ведь не намерен открыто поддерживать притязания Роберта на престол. Генриху еще придется обхаживать его. Надеюсь, что придется.
— Так мы поедем в Лондон без лорда Вильяма?
— Разумеется. Нам нужно уладить наше дело, и эти первые дни правления Генриха, пожалуй, лучшее время. Сйчас, как мне кажется, он с легкостью пообещает что угодно и кому угодно, чтобы заручиться поддержкой.
— Твой отец прав, — досадливо вздохнула Джеанна. — Такие решения надобно принимать, исходя не из одних сиюминутных нужд. Если бы не я, вы оба были бы куда свободнее в вашем выборе.
Галеран дотронулся до ее щеки.
— Джеанна, я тебя простил. Было бы чудесно, если б и ты себя простила.
Она в изнеможении закрыла глаза, но устало не тело ее, а дух.
— Это так трудно. Только представь, как могло бы все сложиться…
Галерану мучительно хотелось утолить все ее печали, но сделать больше, чем он уже сделал, нельзя.
— Почти так же, как сложилось, любовь моя, особенно в вопросе, кто должен стать королем. Я знаю Роберта и не хочу, чтобы королем Англии стал он. Мне неважно, кто пустил ту проклятую стрелу. — Он обнял жену. — Ну же, не печалься. Пойдем лучше поищем Алину и Рауля, пока они не натворили чего-нибудь.
Аббатство заполонили стекающиеся в Лондон толпы, так что Алина и Рауль, даже если б хотели, вряд ли могли уединиться. Скоро Галеран увидел их обоих на низкой монастырской стене. Они играли на грошовых тростниковых свирелях.
— Рауль купил их у разносчика, — объяснила Алина, выведя короткую трель. — Он говорит, там, у стен, настоящая ярмарка, такое веселье! Может, и нам пойти посмотреть?
Галеран и Джеанна обменялись взглядами. Конечно, это лучше, чем сидеть в душной, переполненной комнате для гостей и мучиться от беспокойства.
Вечерние тени удлинялись, местный люд спешил домой к ужину, но акробаты и жонглеры все не уходили с пустеющей площади перед аббатством в надежде на заработок, а бродячие торговцы и разносчики не торопились убрать свой товар.
Галеран купил сластей у пирожника, и они с Джеанной ели на ходу, бродя между импровизированных рядов, разглядывая глиняную посуду, связки бус, башмаки и чепцы.
Один купец продавал чудесные шелковые ткани, но путешественники не захотели обременять себя ненужной поклажей, и тогда он принялся соблазнять их лентами. Галеран купил Джеанне синюю, а Рауль выбрал белую для Алины.
Алина понимала, что должна остерегаться пылкого южанина, но ей так хотелось, чтобы на долгие годы одиночества у нее сохранился его подарок.
— Цвет непорочности, — с дразнящей усмешкой сказал он, умело завязывая длинную ленту замысловатым бантом.
— Немного запутанная непорочность, — заметила она, принимая из его рук бант.
— Очаровательная, загадочная, смелая. Как вы.
Алина посмотрела на него с опаской.
— Сэр Рауль, разве сегодня мы упражняемся в лести?
— Вы угадали! Люблю остроумных противников.
— Тогда и я должна признать, — с бешено забившимся сердцем парировала Алина, — что вы хороши собою и смелы. Но никакой загадки я в вас не нахожу. Мне слишком ясны ваши намерения.
— Неужели? Милая Алина, они неясны до конца мне самому.
— Значит, мне и впрямь есть о чем тревожиться.
— Да, это так.
Она рассеянно теребила длинные концы ленты.
— Что-то, кажется мне, я получила уже довольно загадочных предостережений. Итак, — продолжала она, взглянув ему прямо в глаза, — вы видите, вот я — в безопасности за высокими стенами моей непорочной твердыни, и не открою ворот в ответ на льстивые речи. Что предпринял бы коварный враг — воображаемый коварный враг, — чтобы повредить мне? В чем еще мне предстоит совершенствоваться?
— Я близок к мысли, что мне самому пора возвести каменную башню и укрыться в ней! Однако, — говорил он, ведя Алину к другому ряду, — для вашего врага остается одно: осадить крепость. Но это может занять много времени.
— Разве на мой замок не стоит тратить время, сэр? — спросила она, когда они с Раулем проходили мимо прилавка жестянщика.
— Несомненно, стоит, но вот беда: порой трата времени — непозволительная роскошь. Что, если ваш сюзерен со своими войсками скоро придет вам на помощь? — И Рауль бросил выразительный взгляд в сторону Галерана и Джеанны, остановившихся посмотреть на глотателя огня.
— В таком случае, думаю, моему врагу придется сниматься с лагеря. Ему надо бы измыслить более быстрые приемы нападения.
— Вы превосходно разбираетесь в военной науке, леди Алина! Но идти на штурм столь хорошо укрепленного замка самоубийственно, не так ли?
— Значит, мне нечего бояться? Не думала, что война окажется столь легкой.
Или принесет такое разочарование… Алина уже понимала, что ей не хочется, чтобы ее противник сворачивал шатры и уходил из-под стен ее крепости на поиски более легкой добычи.
Рауль прислонился к повозке жестянщика.
— Нет такого замка, который устоял бы перед решительным и правильно рассчитанным натиском. Со временем ваш противник подведет под стены подкопы, заложит в них порох… Одна искра — и стены рухнут.
Алина слушала и боролась с искушением положить руку на его широкую грудь. Должна ли осаждённая крепость добровольно распахнуть ворота и впустить завоевателя?
— Но у нашего воображаемого врага мало времени…
Рауль взял ее руку, нежно провел большим пальцем по ладони.
— В этом случае он может атаковать вас издали. В ход пойдут баллисты, и стены крепости падут.
— О, значит, мне угрожает смертельная опасность. Ведь я, верно, буду осыпать неприятеля градом камней со стен моей крепости?
— А все мы знаем, как великолепны вы на стенах… Губы Алины дрогнули.
— Вы тогда атаковали меня?
Рауль поднес ее руку к губам и поцеловал в ладонь.
— И делать это еще раз, разумеется, нечестно.
Он схватил ее за руку, другой рукою обвил талию и yтащил за повозку, так что на несколько мгновений она оказалась скрыта от взоров толпы. Он закрывал ей выход из укромного угла за повозкой; его ладонь зажала ей рот прежде, чем она успела вскрикнуть.
Алина молча смотрела на него, охваченная ужасом, смешанным с возбуждением. Джеанна предупреждала. Подтвердятся ли ее опасения?
Рауль убрал руку от ее губ, но немедленно припал к ним жарким, властным поцелуем, свидетельствующим не о вежливом ухаживании, но о начавшемся штурме.
К ней прижималось сильное, большое тело; оно подчиняло ее своей власти, влекло к неизвестным опасностям, окружало острым запахом лошадиного пота и сыромятной кожи. Неожиданно Рауль задрал ей юбки и раздвинул 6едра ногою. Затем, будто не слыша ее приглушенного вопля, поставил ногу на колесо, и земля ушла у Алины из-под ног.
