— Фей! — с тревогой произнесла Энн.
Фей глубоко вздохнула.
— Я пережила еще один неудачный роман, мамочка. Очередное разочарование!
Энн молчала, ожидая продолжения.
— На этот раз я в самом деле влюбилась, вот что хуже всего. Я даже позволила ему поселиться у меня. Черт возьми, я потому и сняла эту квартиру, хотела, чтобы у нас было больше места! И даже работу запустила — так я была им увлечена. — Фей отрывисто засмеялась.
— Это его ты собиралась привести на новогодний вечер?
— Да, но он уехал домой на Рождество. Я ожидала, что он вернется к Новому году, но, разговаривая по телефону в тот вечер, мы поссорились. Вскоре он вернулся, и все опять было идеально. Потом я обнаружила, что беременна, но он не захотел, чтобы я родила, сказал, что нам еще рано обзаводиться семьей, и признался, что не любит детей. Тогда, чтобы сохранить его, я сделала аборт. А мне так хотелось ребенка!
Фей заплакала. Энн крепко прижала ее к себе — пришла ее очередь утешать дочь.
— Бедная девочка! Почему ты не рассказала мне об этом?
— Потому что оказалось: он все время лгал мне. Неожиданно объявилась его жена, а я и не знала, что он женат. В придачу еще выяснилось, что у него трое маленьких детей. Мне он не дал родить ребенка, а у его жены их трое! — Фей громко высморкалась. — Понимаешь, он вовсе и не бросал ее. Ей он тоже врал, говорил, что по долгу службы должен провести несколько недель в Лондоне. На Рождество и Новый год он был с ними… А я-то думала, что он у родителей! — Фей опять начала всхлипывать.
Прижимая дочь к себе, Энн почувствовала, какая она худенькая под тонким шелком майки. Как грустно, что она ничем не может ей помочь! Энн стало стыдно: все время она опиралась на Фей, не подозревая, что та скрывает свою боль, собственное горе.
— Узнай я раньше о его жене, я решилась бы родить… Ради него я отказалась от ребенка — боялась его потерять.
— Фей у меня нет слов для утешения, хотя мне так хотелось бы хоть чем-то помочь тебе! Но я всегда рядом, ты ведь знаешь, достаточно будет позвать меня, и я приду.
— Да, мамочка! Это моя проблема, и я с ней справлюсь. Но мне уже легче оттого, что я поделилась с тобой. Я ведь никому до сих пор об этом не говорила. Кроме тебя, у меня во всем мире нет человека, которому я могла бы довериться.
Энн нежно улыбнулась дочери, радуясь недавно возникшей между ними близости. Может быть, она потеряла сына, но зато приобрела в дочери близкого друга.
— О, я веду себя глупо! — Фей встала и прошла к туалетному столику. — Боже, на кого я похожа! А вы уже назначили день свадьбы? — неожиданно спросила она.
— Нет еще, — ответила Энн, перебирая складки шелкового покрывала на постели. Вопрос дочери заставил ее почувствовать себя неловко. — Алекс так занят в последнее время, — добавила она неопределенно.
— Да, конечно. А как продвигаются работы в новом доме?
— Прекрасно! Все будет закончено после Пасхи. Дом обещает быть действительно великолепным. Вверху, на его последнем этаже помещается отдельная квартира, и я уверена, что Алекс не возражал бы, если бы ты там поселилась. Мне это было бы очень приятно. Хочешь, я спрошу у него?
— Я очень тебе благодарна, мамочка, но не нужно. Мне нравится мое новое жилье, а кроме того, меня одолела бы зависть при виде того, как вы нежничаете друг с другом. — Фей рассмеялась. — Не беспокойся обо мне, скоро я приду в себя.
— Имей в виду, что мое предложение остается в силе.
А теперь, если ты успокоилась, мне нужно спуститься с минуты на минуту должен прибыть греческий посол.
— Мне кажется, Найджел славный парень, — заметила вдруг Фей, взяв с туалетного столика один из флаконов и брызгая на себя духами. Потом понюхала другой флакон и спросила: — Он здесь сегодня?
— О да, Найджел всегда здесь, — ответила Энн, испытующе глядя на дочь.
Приближалась Пасха, и Энн спрашивала себя, как получше ее отпраздновать, — она знала, что для греков этот праздник не менее важен, чем Рождество для англичан.
Недели за две до страстной пятницы Алекс разбудил ее поцелуем.
Энн удивилась: как правило, он каждый день с шести часов утра уже работал, а будила ее Елена, приносившая утренний чай.
— Просыпайся, ленивица! — потребовал он.
— Нет, Алекс, уходи. Я еще совсем сонная. — И она вяло оттолкнула его.
— А я не предлагаю тебе заняться любовью! — Его громкий смех заставил ее спрятать голову под подушку.
— Тогда оставь меня в покое, я еще посплю, — пробормотала Энн.
— Как хочешь, конечно, но разве не обидно тебе было бы проспать собственную свадьбу?
Энн мгновенно проснулась и села на постели.
— Что ты сказал?
— В час дня в бюро регистрации, — объявил он.
— Ты мог бы предупредить меня!
— Мы договорились, что я все подготовлю, — так я и сделал. Это было задумано как сюрприз.
— Сюрприз тебе удался! Боже мой, нам не следовало спать вместе в прошлую ночь и даже оставаться под одной крышей! Считается, что это приносит несчастье.
— Сегодня у нас еще не настоящая свадьба: настоящую мы отпразднуем в Греции, — сообщил Алекс, отметая ее суеверные опасения.
— Для тебя, может быть, и не настоящая, но я другого мнения! Взгляни на мои волосы, на мое лицо!
— Ты выглядишь очаровательно! Сегодня утром, сударыня, вам придется поесть как следует. Мне совсем не хочется, чтобы ты упала в обморок и все кругом говорили, что нам пришлось поторопиться со свадьбой. Сейчас я пришлю к тебе Елену с завтраком.
Оставшись одна, Энн некоторое время сидела, обхватив руками колени, и старалась воспринять услышанное. Она действительно предоставила Алексу заниматься всеми необходимыми формальностями, но никак не ожидала, что он даже не оповестит ее о дне свадьбы. Она привела бы в порядок волосы, побывала у косметолога и вообще подготовилась бы как следует.
— Как все это увлекательно, как восхитительно, мадам! — восклицала Елена, входя с подносом. — Мистер Георгопулос велел мне проследить, чтобы вы все съели.
Энн застонала при виде обильного завтрака.
— Не возражала бы, предупреди он меня чуть раньше, — пожаловалась она.
— О мадам, а я считаю, что это очень романтично. Почти как побег! Взгляните, — продолжала Елена, вынимая из папиросной бумаги кружевной носовой платок. — Он принадлежал еще моей бабушке, так что может считаться одновременно и старой вещью, и взятой взаймы note 2.
Все утро прошло в подготовке к свадьбе. К парикмахеру Энн теперь ходила только в тех случаях, когда ей нужно было заново обесцветить волосы, подстригала же ее Елена, орудуя ножницами не хуже умелого профессионала. Она же делала ей маникюр. К половине первого Энн была готова. На ней был новый светло-серый костюм от Сен-Лорана, уже несколько недель висевший в шкафу. Энн повертелась перед зеркалом, рассматривая себя со всех сторон. Может быть, подумала она, следовало бы выбрать что-нибудь более подходящее для невесты, чем этот скромный костюм, напоминающий военный мундир? Но переодеваться уже было поздно. Впрочем, если Алексу ее наряд не понравится, он обязательно выскажется.
