Несомненно, он будет жалеть об этом потом, но сейчас Алек не мог оттолкнуть Кэтрин. Он столько ночей провел, тоскуя и мечтая о ней, о том, чтобы оказаться рядом.
— Что ж, — прошептала Кэтрин, сияя, когда Алек наконец оторвался от ее губ, — думаю, ты действительно скучал по мне.
Он отыскал жаркий, влажный центр, в котором рождалось ее желание. Он с радостью услышал восторженный вздох, который издала Кэтрин, когда он начал ласкать это место.
— Похоже, ты тоже скучала по мне.
— Всего лишь каждый час каждого дня с того момента, как ты покинул меня. Именно по этой причине я и приехала сюда.
Алек не хотел придавать слишком большое значение словам Кэтрин, тем не менее они произвели на него впечатление. Он никогда не думал, что найдет такую жену, которая будет испытывать такое же желание, как и он, которая будет испытывать потребность в нем. И ее откровенность и открытость покорили его. Кэтрин, несмотря ни на что, хотела его.
Только она не знала, кто он был на самом деле. Она хотела мужа, которому могла доверять. А он лишил ее этой возможности. Как только она узнает…
Нет, он не потеряет ее. Он не мог потерять.
— Теперь, когда ты здесь, мы можем пожениться немедленно. Сегодня вечером, если хочешь. — Если, конечно, он привез разрешение на венчание из Лондона. — Я уверен, что викарий из Ипсуича будет счастлив нас обвенчать. Мы можем послать за ним прямо сейчас. — Алек все еще опасался, что если не заполучит Кэтрин в жены как можно скорее, то потеряет ее навсегда.
Кэтрин посмотрела на него затуманенными от страсти глазами:
— Только не говори мне, что тебя мучает совесть из-за того, что мы… занимаемся любовью до женитьбы. Это не похоже на тебя.
— Я хочу, чтобы ты была моей, только и всего. Кэтрин притянула голову Алека к себе:
— Я уже твоя.
«Ты не будешь моей, если узнаешь правду», — подумал он, снова целуя ее в губы. Эта мысль еще сильнее подогрела в Алеке желание.
Соскользнув с кровати, чтобы снять с себя оставшуюся одежду, он сказал:
— Ты говорила, что, если я окажусь в постели, я смогу увидеть все остальное. Сними рубашку, дорогая. В оранжерее было слишком темно, и я не смог как следует разглядеть тебя.
— Я н-не знаю, — запинаясь от волнения, проговорила Кэтрин, — хотела бы я, чтобы ты разглядывал меня. Я худая и веснушчатая, и волосы у меня слишком… рыжие.
— Я не поверю в это. — Он не обладал даром поэта, как ее приятель, чтобы отыскать красивые слова, но он определенно мог успокоить ее. — Позволь мне увидеть тебя.
Сев на кровати, Кэтрин стянула рубашку через голову, после чего легла на спину:
— Ну вот, смотри сколько тебе захочется.
Дыхание у Алека резко участилось при виде гладкой белой кожи.
— Боже мой, Кэтрин, ты настоящее совершенство! — проговорил Алек хриплым голосом.
Нахмурившись, Кэтрин снова потянулась за рубашкой.
— Ты не будешь смотреть на меня, если собираешься смеяться.
Выхватив рубашку, Алек бросил ее на пол.
— Да ты хоть сама понимаешь, насколько красива? Кэтрин недоверчиво посмотрела на него:
— Ты первый, кто так считает.
— Значит, остальные просто слепы. — Алек снова забрался на кровать и лег рядом с Кэтрин, поцеловав ее густые распущенные волосы. — Как можно не замечать такие роскошные волосы?
— Они рыжие, Алек.
— Я знаю. Они напоминают мне море. Кэтрин вскинула бровь:
— Последний раз я проверила и убедилась, что оно зеленое или голубое. Но определенно не рыжее.
— Оно такое, когда солнце всходит или садится. — Алек намотал на палец завиток волос. — На побережье Суффолка оно всходит над водой. Когда я был мальчиком, то любил наблюдать, как солнце зажигает море. Пожар заканчивался в пене у берега. — Он пальцами расчесал спутанные завитки. — Как твои волосы, такие непослушные и растрепанные.
Улыбка коснулась губ Кэтрин.
— И ты говоришь, что не поэт и не знаешь красивых слов.
— Видишь, что ты со мной делаешь — превращаешь в поэта.
Тихий смех Кэтрин перешел во вздох, когда Алек провел рукой вниз по ее щеке и коснулся россыпи веснушек на верхней части груди.
— А знаешь, что говорят о веснушках? Что это волшебные укусы любви.
Кэтрин недоверчиво прищурила глаза:
— Кто так говорит?
— Кто-то должен. А разве они не похожи на это? Кэтрин засмеялась.
— Не знаю. А что такое укус любви?
Алек поцеловал Кэтрин чуть пониже плеча так сильно, что от поцелуя на коже остался багрово-синий след. Он потер пятно большим пальцем.
— Вот поцелуй любви. Видишь? — спросил он и стал целовать веснушки на нижней части груди. — А что касается худобы… у тебя достаточное количество плоти на всех нужных местах. Например, здесь.
Кэтрин застонала, когда Алек провел языком вокруг соска. Он тут же напрягся. Алек стал прокладывать поцелуями дорожку вниз, и вскоре его язык погрузился в пупок.
— И здесь. — Он запечатлел влажный поцелуй на животе.
В следующее мгновение его губы оказались над огненно-рыжими завитками, которые едва прикрывали шелковистые лепестки. Когда он поцеловал Кэтрин между ног, она ахнула и попыталась отстранить его.
— О Господи, Алек, что ты делаешь? Он приподнял голову и улыбнулся:
— Нарушаю правила. Кэтрин широко раскрыла глаза:
— Ой, так вот что происходит на картинке…
— Какой картинке?
Покраснев, она, заикаясь, пролепетала:
— Н-не обращай вн-нимания.
— Ты опять про эту мерзкую книжку? На сей раз ты меня заинтересовала. Там действительно есть картинка с изображением того, как люди это делают?
— Ну… есть… но я не могла понять, почему мужчина это делает…
Алек слегка сжал зубами твердый узелок плоти, и Кэтрин, ахнув, толкнулась ему навстречу.
— Так вот почему…
— Хочешь еще?
Он коснулся языком узелка. И хотя Кэтрин закраснелась от смущения, она тем не менее обхватила его голову и прижала к себе. Алек пососав набухший бутон, погрузил язык внутрь.
Мускусный аромат едва не свел его с ума, ему захотелось доставить Кэтрин еще большее удовольствие. Он с восторгом наблюдал за тем, как она извивалась под ним, издавая легкие стоны, которые еще более побуждали его к действию. Он должен доставить ей такое удовольствие, которое она будет вспоминать и тогда, когда узнает о его лжи.
В какой-то момент Кэтрин содрогнулась всем телом, и Алек понял — она достигла вершины наслаждения.
Приподнявшись, он раздвинул атласные бедра и одним резким движением вошел в нее.
Кэтрин вскрикнула и обхватила Алека за плечи:
— Ага… вот так… еще глубже…
Она приподняла бедра, впуская Алека еще глубже, и он застонал:
— О, Кэтрин… ты просто божественна… а-ах!..
