— Я тоже, — засмеялась Вивьетта и показала на ворота, которые только что открыл садовник, пропуская молодого человека, приехавшего верхом на лошади.
— Ах, Господи! Это Банстед, — со стоном произнес Дик.
— До свидания… до одиннадцати, — сказала Вивьетта и убежала.
Лорд Банстед слез с лошади, отдал поводья садовнику и подошел к Дику. Это был нездоровый и потрепанный молодой человек с выцветшими глазами, бесформенным подбородком и редкими усами. Он был в легком голубом охотничьем галстуке, заколотом рубиновой булавкой, изображавшей бегущую лисицу, и в круглой фетровой шляпе с очень узкими плоскими полями.
— Здорово, Банстед, — сказал не особенно приветливо Дик.
— Здорово, — ответил тот, останавливаясь перед кустами роз, которые Дик подвязывал.
Минуты две он наблюдал за ним. Разговор не завязывался.
— Где Вивьетта? — спросил он в конце концов.
— Кто? — проворчал Дик.
— Глупости. К чему церемонии? Мисс Гастингс?
— Занята. Она будет занята все утро.
— А мне нужно бы повидать ее.
— Не думаю, чтобы это вам удалось. Вы могли позвонить у подъезда и послать ей свою карточку.
— Согласен, — проговорил Банстед, закуривая сигару. Он испробовал уже однажды такой способ видеть Вивьетту, но безуспешно. Снова водворилось молчание. Дик обрезал веревку.
— Вы встали очень рано, — заметил он.
— Лег столь трезвым, что не мог спать, — ответил юноша. — Ни души в доме, честное слово. Вчера я так изнывал от скуки, что взял ружье и попробовал стрелять кошек. Застрелил по ошибке проклятого фазана и должен был схоронить его в собственных простынях. Если и сегодня я буду предоставлен самому себе, я непременно напьюсь и стану стрелять в арендаторов. Поезжайте ко мне и останьтесь со мной обедать.
— Не могу, — сказал Дик.
— Поезжайте. Я велю откупорить бутылку старого отцовского портвейна. После обеда мы займемся биллиардом или сыграем в пикет или во что захотите.
Дик кратко отклонил приглашение. На несколько дней приехал Остин, а кроме того в доме гостит дама. Лорд Банстед сдвинул шляпу на затылок.
— Что же в таком случае делать мне в этой дыре, черт возьми?
— Не знаю.
— Вы, сельские жители, так нелюбезны. В городе мне никогда не приходится обедать одному. Всякий рад моему приглашению. Я совсем деревенею, обедая в своей столовой один.
— В таком случае, приезжайте пообедать здесь, — сказал Дик, неспособный отказать в соседском гостеприимстве.
— Хорошо, это, право, совсем по-самаритянски. С удовольствием приеду.
— В четверть восьмого.
Банстед остановился в нерешительности.
— Нельзя ли отложить на четверть часа?
Дик с удивлением посмотрел на него.
— Отложить наш обед? В своем ли вы уме, Банстед?
— Я не просил бы об этом, если бы мы оба не были холостяками, — ответил тот, ухмыляясь с некоторым замешательством. — Но факт тот, что у меня днем сегодня свидание. — Тщеславие порочного юноши пересилило его скромность.
— Видите ли, в „Зеленом человеке", в Малом Бартоне, есть чертовски красивая девочка; я не знаю, — успею ли я уйти оттуда вовремя.
Дик засунул веревку в карман и пробормотал что-то, не весьма лестное для Банстеда.
— Обед в четверть восьмого. Вы можете принять приглашение или отказаться, — сказал он.
— Полагаю, мне лучше примириться с этим, — невозмутимо отозвался Банстед. — Это, во всяком случае, лучше, чем просидеть весь обед от супа до десерта в полном одиночестве под взглядом рыбьих глаз моего лакея Дженкинса. Он тридцать лет служил у отца и не понимает моих привычек. Боюсь, мне придется прогнать его.
Вспотевший почтальон в соломенной шляпе подошел по избитой гравием дорожке с утренней почтой. Он поклонился Дику, вручил ему почту и удалился.
— Я разберу почту в кабинете, — сказал Дик направляясь к дому, и лорд Банстед, в надежде увидеть Вивьетту, последовал за ним. Разборка семейной почты была одной из немногих привилегий, которые Дик сохранил как хозяин дома. В своем простодушии он все еще видел в приеме и отправлении писем важное дело жизни, и ежедневно проделывал установленную процедуру распределения их. В кабинете они застали Остина и Вивьетту; первый писал в углу, вторая читала роман у большого окна, выходившего на террасу. Дик подошел к столу и стал сортировать письма. Остин неприветливо поздоровался с Банстедом и даже не извинившись, продолжал писать. Он не одобрял Банстеда, который представлял собою тип, особенно неприятный молодому, честному и пользующемуся успехом адвокату. Когда Вивьетта сообщила ему о появлении сего юноши, он нетерпеливо вскричал:
— Не мешало бы кому-нибудь по временам прохаживаться по свету со щеткой в руках и сметать пауков, подобных этому.
Вивьетта, еще не забывшая об этой выходке, встретила лорда Банстеда с веселой улыбкой. Располагая двумя защитниками против пятого предложения руки и сердца, она не обратилась в бегство.
— Я вас ждала вчера, — сказала она.
— Ну, правда? Если бы я подозревал это, обязательно явился бы.
— Вы, во всяком случае, возместили упущенное своим ранним появлением сегодня.
— И возмещу еще полнее тем, что явлюсь сегодня к обеду. Дик пригласил меня, — прибавил он, увидев вежливый вопрос в ее глазах.
— Это будет очень мило, — проговорила Вивьетта. — Вы сможете беседовать с матушкой. Видите, Дик разговаривает с м-с Гольройд, которая гостит у нас, Остин занимает меня, так что бедняжка матушка остается ни при чем. Она заведет с вами интересную продолжительную беседу.
Когда Банстед ужинал с хористками, он проявлял находчивость и умел на своем жаргоне парировать шутки. При подобной оказии он сказал бы своей собеседнице, чтобы она не тянула его за ноги. Но тонкая насмешка на лице Вивьетты, казалось, не допускала здесь такого жаргона, и так как его лексикон не сразу позволил ему сформулировать эту мысль в других выражениях, то он промолчал, поправил свой галстук и с обожанием посмотрел на нее. Потом он наклонился к ней, взглянув предварительно на ее охранителей, и сказал тихим голосом:
— Выйдем в сад. Я должен кое-что сказать вам.
— Почему не здесь? — обычным тоном спросила она.
Банстед закусил губу. Ему хотелось снова назвать ее чертенком. Но он сообразил, что она способна будет повторить его слова вслух, чем, конечно, поразит Дика и Остина, которые смогут потребовать объяснений. Поэтому он подвинулся еще ближе к ней и прошептал:
— Я могу сказать это лишь вам одной. Всю ночь я не спал, думая об этом. Даю честное слово…
— Подождите до завтрашнего утра, и вы, может, во сне забудете это, — посоветовала она.
