Мы со Стивеном обменялись рукопожатием. Он был выше меня – головы так на полторы, если не больше – и я сразу почувствовал себя неуютно. Мне вообще казалось, что люди выше метра и восьмидесяти сантиметров, являются уж слишком высокими. По крайней мере, для меня.
Бывший муж мадам при более близком рассмотрении оказался фигурой впечатляющей.
Похоже, у него, как и у меня, были восточные корни. Но, если мне эти корни дали темперамент, то ему – внешность.
– Я могу предложить тебе выпить? – спросила мадам у гостя.
– Да, я бы не отказался, дорогая.
Голос у него был низкий и приятный – таким только читать лекции, почему-то подумал я. Может, он и правда профессор? Мадам всегда была неравнодушна к мужчинам, коэффициент умственного развития которых гораздо выше среднего.
– Чем вы занимаетесь по жизни, Брайан? – заговорил Стивен.
– Я арабист, – ответил я.
На интеллигентность я никогда не претендовал, поэтому выглядел обычным молодым человеком – правда, порой немного нескромным – но и только. Поэтому галстук всегда сидел на мне как-то… не так. Конечно, на работе он смотрелся очень кстати. А вот на балу был явно лишним. Да и Стивен посмотрел на меня так недоверчиво, что я вздохнул. И подумал о том, что предстал перед бывшим мужем мадам полным идиотом, который пытается изобразить из себя умника.
И от этой мысли мне стало тоскливо.
– Вы работаете по профессии? – задал очередной вопрос Стивен (и в его голосе можно было легко различить нотки недоверчивости).
– Да, конечно. Я специалист по арабскому миру. Ну, и ещё немного занимаюсь журналистикой… и научной работой. Если есть время.
Я решил, что теперь пришла моя очередь задавать вопросы.
– Вы пришли навестить Надин? – осведомился я дежурным тоном – самым подходящим для светской беседы. – Это очень мило с вашей стороны.
– Да, мы с ней в дружеских отношениях. И всё же зря вы с ней спутались, Брайан, скажу я вам, – вдруг переменил он тему разговора, причём до того резко, что я вздрогнул от неожиданности. – Помяните моё слово – от этой женщины вы ничему хорошему не научитесь. Если вы, конечно, вообще хотите научиться чему-то хорошему.
Нашу дискуссию прервала мадам – она появилась у меня за спиной с двумя стаканами, и я едва удержался от того, чтобы расцеловать её: за способность появляться вовремя и в нужном месте она давно уже заслужила почётный приз.
– Это тебе, милый, – отдала она один из стаканов гостю. – Не скучай.
Мадам взяла меня за руку и шепнула:
– Идём-ка. Не увлекайся.
– Ну и наглец, – сказал я, когда мы отошли на безопасное расстояние от мужа мадам.
Она неопределённо хмыкнула.
– Да нет, он очень милый парень. Геи вообще хорошие ребята.
– Геи? – осторожно переспросил я.
– Ну да, – подтвердила мадам. – И ты ему, похоже, понравился. – Она пару секунд пристально изучала моё лицо, после чего весело рассмеялась. – Это шутка.
– Как тебя угораздило выйти замуж за гея? – угрюмо поинтересовался я.
– У тебя талант задавать вопросы, на которые просто невозможно дать ответ. Не делай такое лицо, гадёныш. А то я подумаю, что ты сейчас начнёшь плакать.
Если начну, то от смеха, подумал я. А вслух сказал:
– Где же милая леди, с которой ты обещала меня познакомить?
– О, чёрт побери. – Мадам огляделась по сторонам. – Прости, совершенно об этом забыла. Ада! Подойди, – поманила она пальцем свою главную помощницу – высокую брюнетку. – Где Марика?
– С гостями, разумеется. Где же она ещё может быть, мадам?
– Сделай одолжение, милая – позови её.
Ада, которая очень профессионально бегала на высоких каблуках, направилась к гостям.
– Хорошая девочка, – прокомментировала мадам, доставая из кармана моей рубашки зажигалку. – Очень покладистого нрава, исполнительная, в меру весёлая. Что ты думаешь о Стиве? Милый парень, да?
– В роли твоего мужа? Очень даже.
– А вот и наша девочка! Подойди, дорогая.
На вид Марике вряд ли можно было дать больше двадцати – именно это бросилось мне в глаза в первую очередь. С мадам я дружил уже давно, и знал всех работавших в клубе девушек – и все они были старше двадцати семи. Причём выглядели на все тридцать – в этом было виновато и поведение, и одежда, и какая-то странная энергетика, которую, вероятно, замечал только я.
– Не смотри на даму такими глазами, ты её смущаешь, – окликнула меня мадам. – Знакомься. Это Марика. А это Брайан, дорогая. Мой хороший друг. Можно даже сказать, полноправный член семьи. Пожалуй, оставлю вас наедине. Если будет нужна помощь – я рядом.
Марика улыбнулась.
– У тебя интересное имя, – заметил я.
– Да. Польское. Наверное. Я не уверена… во всяком случае, звучит очень по-польски.
Марика не только выглядела очень молодо – вдобавок ко всему, она была одета гораздо скромнее всех. Шёлковое платье в японском стиле, туфли на невысоком каблуке. Инопланетянка, да и только, подумал я, продолжая изучать её.
– Что ты пьёшь? – спросил я.
– Я не пью, – ответила она с улыбкой. – На работе нам пить нельзя… да и вообще, я не очень люблю алкоголь. И не курю. Вот так.
– И чем же, скажи на милость, мы будем заниматься?
Улыбка тут же сползла с лица Марики – вероятно, она расценила мои слова как грубость.
– Мы поговорим, – осторожно предложила она.
– Неплохая идея, – согласился я.
Мой ответ Марику явно обрадовал – теперь она снова улыбалась. Причём улыбалась очень искренне.
– Ты давно дружен с мадам? – Моя новая знакомая предприняла очередную попытку завязать разговор.
– Сравнительно давно, – отозвался я. – Меня забавляет дружба с женщиной – в этом есть что-то неумолимо притягательное.
Марика положила ногу на ногу и повертела пальцем тонкую цепочку на запястье. Я разглядывал её лицо. Рассмотрев лицо собеседника, можно сделать довольно-таки определённые выводы. Если бы люди почаще об этом задумывались, то носили бы маски.
– Мадам – очень милая женщина, – снова заговорила Марика. – Она относится к нам, как к родным детям. Вот только людям с добрым сердцем в жизни приходится очень тяжело.
– Только не тем, кто умеет скрывать свою доброту за ненужностью. – Я снова посмотрел на Марику, после чего продолжил свой монолог. – Видишь ли, добро стоит дорого. И за него расплачиваются почти сразу, что называется, не отходя от кассы.
Зло в этом смысле гораздо предпочтительнее. Его цена символична, да и оценивается оно гораздо субъективнее, чем добро. Зло берёт своё начало из порока, из греха – а эти понятия близки человеку как существу, как животному. Но нас с животными разделяет огромная пропасть – способность мыслить. Иногда, правда, мы используем эту способность для совершенно бессмысленных вещей. К примеру, пытаемся подчинить своей воле инстинкты. А ведь грех и порок – это, по сути, те же самые инстинкты. Мы делаем зло, практически не задумываясь. Это наша природа.
