Отчасти, в этом виноват Адам, вкусивший плод… но без зла не было и добра.
– А ведь Адам вкусил плод именно потому, что его уговорила Ева, – сказала мне Марика. – Что же, получается, что женщина виновата в появлении зла?
Я сделал неопределённый жест рукой.
– Нет. То есть, я так не думаю. Понимаешь, рано или поздно они всё равно вкусили бы плод. Бог – если он, конечно, существует – ничего не делает просто так. И это дерево он тоже создал для определённой цели. Конечно, фраза "пути Господни неисповедимы" модна чрезвычайно – но ведь Бог сказал Адаму и Еве не пробовать плодов. Он сознательно дал им направление. Он создал нас по образу и подобию своему – но жизнь мы получили не просто так. Для того, чтобы попытаться определить цель жизни, у нас есть инстинкты. Инстинкт продолжения рода. Инстинкт самосохранения. И так далее. В нашем понятии инстинкт – это один из признаков земного, человеческого. Было бы довольно глупо обвинять Еву и говорить, что всё зло в мире – из-за женщины. Наоборот, следует сказать ей спасибо – именно она сделала нас людьми.
– Как-то… странно от тебя такое слышать, – задумчиво проговорила Марика.
– Мужчина, уверяющий всех в том, что женщина несёт зло, на самом деле любит женщин до потери рассудка. Видишь ли, мужчина – это потенциальный лжец. А женщина – потенциальная жертва его лжи.
– То есть, теоретически ты меня обманываешь?
– Да. А практически – выражаю свои мысли. Правда и ложь – это понятия субъективные.
Марика снова задумалась.
– Ты сказал, что если мужчина говорит, что всё зло в мире – из-за женщины, то на самом деле он её любит. Почему ты так решил?
Я закурил и подвинул к себе стеклянную пепельницу. Марика ловко настроилась на мою волну – и, судя по всему, беседа начала завораживать нас обоих.
– Понимаешь, – начал я, – на этом свете есть много людей, которые боятся самих себя. Боятся естественности. Боятся того, что их поведение будет расценено неправильно – и общество сделает какие-то не очень приятные выводы. Мужчина – существо эмоциональное, думаю, спорить с этим было бы глупо. Но так уж повелось, что проявление эмоций считается слабостью… а любовь – это целый сгусток эмоций.
Ненависть, ревность, страх, симпатия, жалость, страсть, сомнение… С проявлением любви справиться трудно, а зачастую – просто невозможно, и поэтому люди – да не только мужчины, но и женщины – скрывают чувства за эмоциональным щитом. В детстве мы дёргаем девочек за косички и бьём мальчиков по голове книгами. Когда становимся старше, начинаем утверждать, что мужчины какие-то не такие, а женщины – ещё хуже… мы заставляем себя замещать одни эмоции другими.
– Интересно, – прокомментировала Марика. – Ты психолог?
– Если и психолог, то определённо самоучка, – рассмеялся я. – Профессия у меня совсем другая… а гулять я предпочитаю исключительно внутри себя. Правда, не на кого свалить, если вдруг сядет батарейка в фонарике…
Марика улыбнулась шутке.
– А ты странный малый, – сказала она. – Будь я мужчиной – я бы таких вещей не говорила.
– По сути дела, слова – это просто слова, и ничего больше. Когда-нибудь их всё же кто-то говорит. Иначе зачем они вообще?
В этот момент к нам подошла мадам.
– Как дела? – осведомилась она, положив руку Марике на плечо. – Гадёныш, разумеется, в своём репертуаре – читает тебе лекции о смысле жизни? Порой он довольно складно бубнит на незнакомый предмет. Издержки профессии. – Заметив, что я смущённо пожал плечами, мадам расхохоталась. Она уже успела немного выпить – но до сих пор держала себя в руках. – Он может болтать так до самой смерти, – уверила она Марику. – Будь осторожна и знай, когда его остановить. Не буду вам мешать. Просто хотела узнать, как вы. Отдыхайте.
Я откинулся в кресле и лениво посмотрел на свою собеседницу.
– Может, прогуляемся? – предложил ей я. – Было бы неплохо подышать свежим воздухом.
– Отличная идея, – тут же согласилась она.
Балкон был в полном смысле этого слова гигантским. Думаю, футбольная команда чувствовала бы себя тут как дома.
Ночной воздух был свежим. Марика почти инстинктивно обхватила одну руку другой, чтобы сохранить ускользающее тепло. Я снял пиджак и набросил его на плечи своей новой знакомой.
– Тебе не холодно? – спросила она с заботой.
– Холодно, конечно, – ответил я как можно более искренне. – Но ведь тебе тепло.
А это самое главное. Не люблю чувствовать, что кому-то рядом со мной неуютно.
– Мне очень даже уютно, – уверила меня Марика. – А тебе?
Я пожал плечами.
– Не знаю. Просто глупо как-то получается.
Она удивлённо посмотрела на меня, но ничего не ответила.
– Понимаешь, я думаю о том, как ты тут оказалась. И ответа на этот вопрос у меня нет. Не место тебе тут. Ты выглядишь так, словно только что прилетела с Марса.
Приём, Земля? Иду на сближение.
– Почему? – спросила она обиженно.
– Ты слишком естественная для этого места. Слишком… светлая, что ли. Слишком чистая.
– Ты странный, – произнесла она после короткой паузы. – Но ты мне нравишься.
Можно, я тебя поцелую?
– Разумеется, – ответил я и подумал, не подставить ли щёку.
Она коснулась моих губ, слегка отстранилась, будто наблюдая за моей реакцией, и поцеловала снова, на этот раз более решительно. Наверное, так целуют в первый раз – нежно и пытливо, с ещё только зарождающейся искрой страсти и с долей стыда.
Такой поцелуй означает полное доверие. И готовность ко всему, что будет.
Я обнял её и прижал к себе.
– Ты с ума сошла? – шепнул я, наклонившись к её уху.
– Но почему? – спросила она так же тихо.
– Так нельзя целовать мужчину в первый день знакомства. Хотя бы потому, что ты меня не знаешь.
Она освободилась, лёгким движением плеч сбросила мой пиджак и пошла к дверям, ведущим в зал.
Я с минуту стоял с немного растерянным видом. Потом поднял пиджак, одел его и почувствовал лёгкий запах духов.
На балконе появилась мадам. Она подошла ко мне и встала рядом, глянув вниз – через перила.
– Что стряслось? – задала она вопрос.
– Не знаю. – Я достал сигареты. – Ну поцеловала она меня. Ну я сказал, что так незнакомцев не целуют.
Мадам покачала головой.
– Она очень ранимая девочка. И молодая. Этим всё сказано. Через пару дней забудет, как плохой сон. Правда, она милая?
– Правда, – согласился я.
– Ты ей понравился – поверь опытному глазу мадам. – Она взглянула на серебряные часики. – Пожалуй, пора сворачиваться.
Мы вернулись в зал. Гости уже практически разошлись – кто-то пошёл домой, а кто-то решил, что в клубе мадам очень уютно, и сейчас продолжал наслаждаться вечером.
