— Нет-нет, я просто задумалась, — поспешно произнесла она и встала.
Она не знала, что Дейар давно стоит здесь, пытаясь поймать ее сосредоточенный взгляд, устремленный на что-то видимое ей одной. А между тем молодой человек решил, что за Агнессой Митчелл стоит, пожалуй, немного поухаживать. После посещения Амандой дома миссис Райт болтливая Дебора обмолвилась при Ричарде, что, мол, Агнесса Митчелл — весьма выгодная невеста. Правда, она намекнула еще на некие обстоятельства, касающиеся не лично Агнессы, но Аманды, обстоятельства, которые могли помешать миссис Митчелл найти для дочери безукоризненного, достойного жениха. В тот вечер Агнесса не произвела на Ричарда особого впечатления, девушка не показалась ему интересной, мистера Дейара куда более поразило холодное великолепие Аманды. Сам он приходился племянником первому богачу округи: дядя был болен и стар, но Ричард так до сих пор и не знал окончательно, перепадет ли ему хоть что-нибудь из дядюшкиного наследства. В доме миссис Райт он ухаживал за Эйлин, но сейчас решил уделить побольше внимания Агнессе.
— Простите, мисс Митчелл, что я отвлек вас от мыслей, но мне не хотелось оставлять вас одну, — проговорил он с вежливой улыбкой, устремляя на девушку чуть прищуренный взгляд.
Потом подал Агнессе руку. Он не видел, что из-за угла башни за ним наблюдают быстрые глаза Марии-Кристины.
Мария-Кристина накрыла широкую каменную плиту куском ткани и разложила на нем всю принесенную из дома провизию. Ричард откупорил бутылку темного вина и разлил его по четырем бокалам.
— Итак, первый тост…— Кристина сделала паузу.
— Разумеется, за дам, — сказал Ричард, — за тех, вокруг кого и вертится жизнь в этом мире!
Эйлин улыбалась.
— Забавно, — заметила Мария-Кристина, поставив свой бокал на камень. — Я слышала одну легенду: будто племена, что жили здесь несколько веков назад, еще до испанцев, каждый год устраивали женщинам испытание. Женщина должна была пройти по крутой тропе от берега океана до вершины скалы, причем в руки ей давали кувшин или чашу с водой. И если какая-нибудь несчастная оступалась и роняла свою ношу, то ее сбрасывали в воду: таким способом племя избавлялось от больных и слабых женщин.
— И никто из мужчин не мог заступиться за них? — спросила Агнесса.
— Мисс Митчелл, да что вы! Во-первых, дикарям чужды любовь и сострадание, а потом закон такой, понимаете? Чтобы выжить! Сами же мужчины и сталкивали женщин вниз! В этом мире, — подчеркнуто назидательно добавила она, поглядев на Ричарда, — каждый заботится только о собственной выгоде, и побеждает сильнейший!
— К чему ты рассказываешь такие вещи? — сказала спокойная Эйлин. — Это были варвары, о них ли речь?
Ричард бросил на Кристину исполненный иронии взгляд.
— Дело в том, мисс Эйлин, — сказал он, — что мисс Кристина намекает на присутствующих — не знаю, правда, зачем — и вообще на мужской пол. Мол, даже тысячелетия не могли нас исправить.
— Нет, почему? — невозмутимо парировала Кристина. — Вовсе не на вас! Ведь сегодня вы не сбросили мисс Митчелл в пропасть, когда она поскользнулась.
— Мария! — воскликнула Эйлин. — Перестань сейчас же!
— Хорошо, — сказала Кристина, — не сердитесь на меня, мистер Дейар. За дам — так за дам, согласна!
Агнессу не в первый раз удивило, как просто общались между собой молодые люди, это было совсем не то, к чему ее готовили в пансионе. Чуть пригубив, она поставила бокал на место. От жары хотелось пить, но терпкая влага непривычно обожгла горло.
— Бедняжки мы, — сказала Кристина. — Это мужчины имеют свободу распоряжаться собой, а слабый пол…
Она махнула рукой.
— Если есть деньги…— начал было Ричард, но Кристина оборвала его:
— Мои деньги — это мое приданое, и не более того! А я хочу быть независимой во всех отношениях!
Слушая их разговор, Агнесса подумала о том, что желанная свобода, похоже, и в самом деле призрак, если на все придется спрашивать разрешение. А если нет?
— Скажите, миссис Райт знает, где мы находимся? — спросила она.
— Конечно, нет! Мамочка думает, что мы гуляем по берегу или собираем цветочки вон на той лужайке! — Кристина показала куда-то вниз, где среди зарослей можжевельника мелькали бледной зеленью маленькие поляны. — А как мы веселились прошлым летом! Скоро приедут наши друзья, вот тогда будет совсем замечательно!
— Да хватит тебе болтать, Мария-Кристина. Мисс Митчелл может подумать что-нибудь не то, — говорила, все более оживляясь, Эйлин.
— Все, молчу! Только пусть мистер Дейар скажет, когда мы поедем кататься верхом!
Она рассмеялась, а Эйлин негодующе передернула плечами.
— Предлагаю совершить верховую прогулку послезавтра, — сказал Ричард. — Как вы на это смотрите, мисс Митчелл? — Он повернулся к Агнессе. — Согласны?
— Но я не умею ездить верхом.
— О, это пустяки! Мы научим вас, если вы не против.
— Да! — подхватила Кристина. — Это совсем не трудно! У дяди мистера Дейара конный завод в трех милях отсюда. Лошади в нашем распоряжении.
— Потом, когда приедут наши знакомые, будем ездить все вместе, — добавила Эйлин.
Побродив по развалинам, к полудню собрались идти назад. Агнессу страшил крутой спуск, но спускались они по другой, менее опасной тропинке, и к тому же цепкие пальцы Марии-Кристины ни на секунду не выпускали запястья Агнессы. После, пройдя по заросшим виноградникам, они выбрались на проселочную дорогу. Идти по набережной было бы намного приятнее; здесь же, на проселочной дороге, в туфли набились комочки сухой земли, а на платье осел слой пыли, но этот путь оказался короче, и вскоре Агнесса очутилась дома.
Она подождала, пока новые знакомые не скрылись за поворотом, и открыла калитку.
Рабочие перекладывали плиты, которыми был выстлан двор. Дело двигалось не слишком быстро: солнце стояло в зените, по лицам людей струился пот, и их натруженные руки с усилием поднимали гранитные квадраты.
Аманда стояла неподалеку и давала указания. По-видимому, она была недовольна — ее резкий голос проникал в самые дальние уголки сада.
— Пошевеливайтесь! К вечеру нужно закончить.
— Это вряд ли…— промолвил нехотя один из работников. — Тут дня на два работы.
— Ну что ж, — с высокомерным спокойствием кивнула Аманда, — соответственно вы получите лишь половину обещанного.
Не будь Агнесса столь сильно охвачена своими впечатлениями, она могла бы поразмыслить над тем, что увидела сейчас: то было обличье Аманды, которое лучше, чем какое-либо другое, выдавало ее истинную суть, ибо за ним проступало нечто такое, что не в силах была скрыть даже самая совершенная красота.
