— Отличная идея! — подхватила Кэтрин и, вскочив, устремилась к Пейтону.
— Была отличная, — пробурчал он себе под нос, выводя Кэтрин из зала.
Камерон уже неоднократно замечал, что Пейтон не скрывает своей неприязни к Кэтрин. Он повернулся к Лергану, чтобы сообщить ему о своих наблюдениях, но тот уже неслышно крался за ними, стараясь не привлекать к себе внимания. Это насторожило Камерона, и он быстро догнал кузена.
— Тебе вовсе не нужно идти в сад за этой юной парочкой! — крикнула ему вдогонку Агнес. — Лерган сам за ними присмотрит.
— Так, значит, он пошел за ними? — спросил Камерон, останавливаясь.
— Ну да. Он всегда за ними ходит. Такой милый и ненавязчивый юноша. Он никогда не подходит к ним близко, всегда держится в сторонке, но на таком расстоянии, чтобы в случае чего можно было к ним подойти. Так что иди отдыхать. Ты сегодня потрудился на славу.
Набрав в легкие побольше воздуха, тетушка Агнес приступила к очередному бесконечному рассказу, и Камерон застыл в нерешительности. С одной стороны, ему не хотелось обижать тетушку, но с другой — необходимо было выяснить, что замышляют Лерган с Пейтоном. Неожиданно ему на помощь пришел Йен. Он спросил Агнес, понравилось ли ей вино, которое подавали за ужином. Тетушка глубоко вздохнула, прежде чем ответить, и Камерон, не мешкая, сорвался с места. Все в замке знали, что Агнес нельзя спрашивать о том, понравилось ли ей какое-нибудь вино, потому что она считала совершенно необходимым сравнить то, что она только что попробовала, с теми винами, которые ей доводилось пробовать раньше, и начинала подробно рассказывать, где она их пробовала, по какому поводу и даже к какому блюду их подавали. Так что Йену теперь придется просидеть возле тетушки несколько часов. И Камерон поклялся, что непременно вознаградит его за эту жертву. Стараясь ступать неслышно, он вошел в сад — гордость и радость его матери и тетушки Агнес, — занимавший большую часть заднего двора замка, и сразу заметил Пейтона. Тот стоял, прислонившись к стенке каменного колодца, вокруг которого был разбит сад. Кэтрин стояла перед женихом, и поза ее свидетельствовала о растущем раздражении. В дальнем конце сада Камерон углядел чью-то тень и догадался, что это Лерган. Со всеми предосторожностями обойдя парочку, Камерон уселся на скамейку из грубого камня, стоявшую в нише из кустов, и приготовился слушать. В глубине души он боялся услышать что-нибудь неприятное, но решил не уходить. Он сообразил, что Лерган сейчас занимается тем же.
— Ну что, Пейтон, любовь моя, — послышался голос Кэтрин, — не пора ли тебе перестать дуться?
— Не пора, — ответил Пейтон. — Думаю, я буду этим заниматься еще с годик, а то и два.
— Какая чепуха! Почему бы тебе не найти в нашей будущей семейной жизни какие-нибудь привлекательные стороны?
— Например?
— Ну хотя бы то, что мы будем любовниками. Думаю, нам будет очень хорошо вместе, — промурлыкала Кэтрин.
— Нет, не будем.
Кэтрин рассмеялась, однако как-то неуверенно.
— Не будем? Но ведь мы с тобой поженимся и будем спать вместе.
— И не надейся. Даже если бы я изнывал от желания, я бы к тебе не прикоснулся, особенно сейчас, когда ты еще не родила этого своего ребенка.
— Вот как? И ты считаешь, что ребенок не будет на тебя похож?
— Поскольку его отец не я, то, разумеется, нет.
— Но чего ты добьешься, отказавшись от близости со мной? Ты же не сможешь доказать, что не ты лишил меня девственности, и на этом основании расторгнуть наш брак. И потом, при дворе мы появимся вместе как муж и жена, а может, даже и при французском дворе. Я слышала, ты скоро собираешься туда ехать.
— Неужели? Видно, ты хорошо потрудилась, чтобы собрать обо мне информацию, ведь то, что я собираюсь ехать во Францию, мало кому известно. Но с чего ты решила, что я возьму тебя с собой?
— Но я ведь буду твоей женой!
— Вот именно. Женой, с которой я могу поступать так, как сочту нужным. А я не желаю тащить тебя с собой.
Повисла такая тяжелая тишина, что Камерон даже согнулся под ее весом. Он понял, чего добивается Пейтон, и восхитился его находчивостью. К сожалению, Кэтрин ясно дала понять, что хочет выйти за Пейтона замуж вовсе не из-за большой любви и не оттого, что воспылала к нему безумной страстью. Для нее важно лишь то, что он богат и знатен. Ей хочется появляться то при одном дворе, то при другом, купаясь в лучах славы мужа и наслаждаясь завистью женщин. И Камерон приготовился к тому, что ему предстоит услышать еще много интересного о своей сестре, потому что Пейтон, судя по всему, не собирается плясать под ее дудку и это выводит ее из себя. А когда Кэтрин выходит из себя, она молчать не станет, в этом Камерон уже успел убедиться. Кэтрин попытается оскорбить Пейтона, а единственный способ это сделать — сказать ему правду, показать, как ловко его обвели вокруг пальца и выставили круглым дураком.
— Ты должен взять меня с собой! — прошипела Кэтрин дрожащим от ярости голосом. — Я ведь стану твоей женой! Где, по-твоему, я должна жить, пока ты будешь путешествовать?
— Ты останешься здесь, со своим братом, или будешь жить с моими родными в Донкойле.
— Ты не можешь так со мной поступить!
— Я могу делать все, что пожелаю! — отрезал Пейтон. — Ты будешь моей женой, а значит, моей собственностью. По крайней мере до тех пор, пока не родится ребенок, после чего я смогу тебя бросить.
— Ты этого не сделаешь!
— Нет, сделаю, ведь ты и сама знаешь, что ребенок не мой.
— Он будет похож не только на меня, но и на тебя, так что тебе будет трудновато отрицать свое отцовство.
— Ты считаешь, что все отлично спланировала, — ядовито процедил Пейтон, — для начала найдя себе рыжеволосого и кареглазого любовника. Я видел этого парня. Мы с ним очень похожи. Но все-таки ты, Кэтрин, совершила одну серьезную ошибку.
— Нет, это ты совершил ошибку! Ты хочешь избежать женитьбы? Ничего у тебя не выйдет! Я стану твоей женой! И если ты рассчитываешь бросить меня после свадьбы, позволь сказать тебе, что можешь на это не надеяться. Мой брат не позволит тебе меня опозорить!
— До того как родится твой ребенок, или вскоре после этого твой брат узнает, что ты сама себя опозорила, что ты лгала ему и использовала его в своих целях. И не только его, но и нас всех.
— Не знаю, почему ты все время твердишь, что, когда родится ребенок, сможешь что-то доказать. У него наверняка будут темные волосы и голубые глаза, как у меня, или рыжие волосы и карие глаза, как у тебя.
— Но помимо рыжих волос и карих глаз, как у меня и как у его отца, Малколма Сандерса, у него на ягодице непременно будет большое родимое пятно, точно такое же, как и у Малколма,
