— Знаешь, — призналась я, — мне бы очень хотелось прочесть, что пишет Марсали своей матушке. Сначала Фергюс, потом отец Фогден и мамасита, а теперь вот приданое в виде десяти тонн дерьма летучих мышей.
— После того как Лаогера прочтет об этом, мне в Шотландию лучше не соваться, — проворчал Джейми, впрочем с улыбкой. — А ты уже думала о том, что делать с твоим новым знакомым?
— Нечего мне напоминать, — мрачно откликнулась я. — Где он?
— Где-то внизу, — ответил Джейми, чье внимание привлек мужчина, шагавший по пристани в нашу сторону. — Мерфи накормил его, а Иннес подыщет ему местечко. А сейчас извини, англичаночка, кажется, этот человек ищет меня.
Он соскочил с борта и сбежал на пристань по трапу, едва разминувшись с рабом, закатывавшим на судно тачку.
Я с интересом наблюдала, как он приветствовал пришедшего, рослого колониста, одетого как процветающий плантатор, чье загорелое, обветренное лицо говорило о долгих годах, прожитых на островах. Они обменялись крепким рукопожатием, Джейми что-то сказал, плантатор ответил, и настороженность на его лице неожиданно сменилась дружелюбием.
Это, должно быть, являлось результатом посещения Джейми масонской ложи в Бриджтауне, куда он, памятуя наставления Джареда, Направился днем раньше, сразу по прибытии в порт. Он назвался членом братства и побеседовал с мастером ложи, описав ему Айена и попросив помощи в получении каких только возможно сведений о пареньке или о «Брухе». Мастер обещал известить о наших поисках вольных каменщиков, связанных с портом и невольничьим рынком. К счастью, похоже, он выполнил свое обещание.
Я с напряженным интересом проследила за тем, как плантатор полез за пазуху и извлек бумагу, которую развернул и показал Джейми, явно что-то объясняя. Лицо Джейми было сосредоточенным, рыжие брови задумчиво сдвинулись, однако не было заметно ни восторга, ни разочарования. Возможно, он вообще не узнал об Айене ничего нового. После того как днем раньше мне довелось побывать на невольничьем рынке, об этом варианте я думала чуть ли не с надеждой.
Мерфи, весьма недовольный выпавшей ему задачей, повел Лоренца, Фергюса, Марсали и меня на невольничий рынок, в то время как Джейми встречался с мастером масонской ложи. Невольничий рынок находился неподалеку от порта; туда вела пыльная дорога, по обочинам которой бесчисленные торговцы предлагали кофе, фрукты, сушеную рыбу, кокосы, ямс и стеклянные банки с красными кошенилевыми жуками, что шли на изготовление красителя.
Мерфи, с его пристрастием к порядку и этикету, упрямо стоял на том, что нам с Марсали необходимы зонтики для защиты от солнца, и он заставил-таки Фергюса купить у придорожного торговца две штуки.
— Все белые женщины в Бриджтауне ходят с зонтиками, — заявил он, порываясь всучить мне один из них.
— Не нужны мне никакие зонтики! — воскликнула я, не понимая, как можно толковать о подобной ерунде, когда мы, может быть, вот-вот найдем Айена. — Солнце ничуть не припекает. Пошли!
Мерфи воззрился на меня с явным неодобрением.
— Настоящая леди должна заботиться о своей коже и цвете лица, иначе люди сочтут ее недостаточно респектабельной!
— У меня как-то и в мыслях не было здесь обосноваться, — проворчала я. — И мне дела нет до того, что здешний народ обо мне подумает.
Не тратя времени на продолжение спора, я поспешила по дороге навстречу отдаленному шуму, доносившемуся со стороны рынка.
— Но у вас же… у вас лицо покраснеет! — не отставал Мерфи, упорно норовя раскрыть и всунуть мне в руки зонтик от солнца.
— О, это, несомненно, страшнее смерти, — буркнула я. — Ладно, раз так, давайте мне эту чертову штуковину.
Я выхватила зонтик из его рук, раскрыла и раздраженно положила на плечо, не собираясь укрываться под ним.
Буквально через несколько минут у меня появилась возможность оценить настойчивость Мерфи и преисполниться благодарности к нему. В то время как дорога была затенена раскидистыми кронами высоких пальм, невольничий рынок располагался на широкой, вымощенной камнем площади, полностью лишенной хотя бы малейшей тени, не считая той, что давали крытые жестью или пальмовыми листьями ветхие навесы, под которыми работорговцы и аукционеры время от времен и прятались от солнца. Рабов держали в открытых всем стихиям загонах.
Мало того что на открытом пространстве солнце нещадно палило, так еще отражавшийся от мостовой солнечный свет просто ослеплял после зеленой тенистой дороги. Зажмурив начавшие слезиться глаза, я поспешно подняла зонтик над головой.
Находясь в тени, я смогла разглядеть ошеломляющее количество тел, обнаженных или почти обнаженных, поражающих разнообразием оттенков кожи — от бледного «кофе с молоком» до иссиня-черного. А перед аукционными помостами пестрели одежды плантаторов, управляющих и их слуг, пришедших прицениться к товару.
Здешний смрад шибал в нос даже тем, кто был знаком и с уличными запахам и Эдинбурга, и со зловонной духотой под палубой «Дельфина». Края загонов для рабов обрамляли кучи человеческих экскрементов, над которыми вились тучи мух. Резкая, острая вонь стояла в воздухе, и сильнее всего был прогорклый, тошнотворный запах множества немытых, потных, выставленных на солнце тел.
— Господи! — пробормотал рядом со мной Фергюс; его темные глаза метались из стороны в стороны, сверкая от негодования. — Это хуже, чем трущобы Монмартра.
Марсали молчала, но теснее жалась к нему, морща носик. Лоренц воспринимал все более спокойно: вероятно, он уже бывал на невольничьих рынках, посещая острова прежде.
— Белые в той стороне, — сказал он, указывая на дальний конец площади. — Пойдем расспросим обо всех юношах, выставлявшихся на торги в последнее время.
С этими словами он легонько подтолкнул меня в спину широченной ладонью.
Ближе к краю рыночной площади, подбрасывая уголья в небольшую жаровню, сидела на корточках чернокожая старуха. Как раз когда мы проходили мимо, к ней приблизилась небольшая группа людей: белый плантатор и двое негров в домотканых рубахах и штанах, явно его слуги. Один из них тащил за руку только что приобретенную рабыню. Еще двух девушек, голых, если не считать полоски ткани на бедрах, вели на веревках, обвязанных вокруг шей.
Плантатор наклонился и вручил старухе монету, та повернулась и вытащила из земли позади себя несколько коротких латунных стержней, которые предъявила мужчине для осмотра, Рабовладелец внимательно изучил их, выбрал два, выпрямился и передал приспособления для клеймения одному из своих слуг, который сунул их концы в старухину жаровню.
