Другой слуга, подступив сзади, крепко связал девушке руки, а первый извлек из жаровни раскаленные клейма и прижал оба к верхней части ее правой груди. У бедняжки вырвался крик, пронзительный и долгий. Несколько голов обернулись в ее сторону. Служитель отдернул клейма, оставив на груди рабыни выжженные литеры «X. Б.».
Это зрелище заставило меня застыть на месте, а остальные, не поняв, что я уже не иду с ними, двинулись дальше. Когда я опомнилась и принялась озираться в поисках Фергюса или Лоренца, никого уже не было видно. С Джейми у меня подобных проблем никогда не возникало: рост и яркая шевелюра выделяли его в любой толпе. Но Фергюс не вышел ростом, Мерфи ненамного превосходил его, Лоренц едва дотягивал до среднего роста, и даже желтый зонтик Марсали пропал из виду, затерявшись среди множества таких же.
Я с содроганием отвернулась от жаровни, слыша позади крики и хныканье, проскочила мимо нескольких торговых помостов, не посмотрев в их сторону, но в конце концов застряла в тесной толпе.
Мужчины и женщины, запрудившие площадь, слушали распорядителя торгов. Тот призывал купить выставленного на помосте обнаженного однорукого раба, низкорослого, но крепко сбитого мужчину, мускулистого и широкоплечего. Утраченная рука была грубо ампутирована по локоть, с культи капал пот.
— Для работы в поле не годен, что правда, то правда, — признал аукционер. — Но его можно приобрести на племя. Взгляните на его ноги.
Он легонько хлопнул раба ротанговой палкой по икрам и подмигнул толпе.
— А где гарантия, что от него будет приплод? — выкрикнул кто-то из толпы. — Был у меня один три года назад, здоровенный, как мул, да и толку от него, как от мула. Так приплода и не дождался.
Толпа захихикала, и аукционист сделал вид, будто его оскорбили.
— Хотите гарантий? — спросил он и театральным жестом провел ладонью по лицу, собрав на нее маслянистый пот. — Ну, маловеры, смотрите сами.
Чуть наклонившись, он ухватил раба за член и принялся энергично его массировать.
Негр заворчал от удивления и попытался отстраниться, но помощник распорядителя торгов остановил его, крепко схватив за единственную руку. Толпа покатилась со смеху, а когда черная плоть начала затвердевать и набухать, кое-кто захлопал в ладоши.
Какая-то струна внутри меня оборвалась со щелчком, который я отчетливо услышала. И без того выведенная из себя всем этим рынком, клеймением, наготой, наглыми, грубыми разговорами и совершавшимся походя унижением человеческого достоинства, а более всего своим присутствием в этом непотребном месте, я потеряла контроль над собой и, разумеется, не подумала о последствиях. Мною овладело странное чувство отстраненности, словно я наблюдала за собой со стороны.
— Прекрати! — громко выкрикнула я, едва узнав собственный голос.
Аукционер удивленно вскинул глаза и слащаво улыбнулся, глядя мне прямо в глаза.
— Племенной производитель, мэм. Сами видите — результат гарантирован.
Я сложила свой зонтик и острым концом что было мочи ткнула его в живот. Он отшатнулся, выпучив в изумлении глаза. Я отвела зонтик назад, размахнулась и огрела работорговца по голове, после чего выпустила свое оружие и отвесила ему еще и хорошего пинка.
Конечно, в глубине души я сознавала, что вся эта эскапада ничего не изменит и лучше от моей выходки никому не станет, разве только хуже. Но я просто не могла стоять там безучастно, потворствуя происходящему своим молчанием, и сделала то, что сделала, не ради клейменых девушек, или мужчины на колоде, или кого-нибудь еще, а ради себя самой.
Вокруг поднялся страшный шум: чьи-то руки хватали меня, оттаскивая от распорядителя торгов, который, более или менее оправившись от первоначального потрясения, гнусно усмехнулся и с размаху ударил раба по лицу.
Озираясь в поисках поддержки, я успела мельком увидеть искаженное яростью лицо Фергюса. Он ринулся к аукционеру, поднялся крик, несколько человек развернулись, чтобы преградить ему дорогу, и в начавшейся суматохе и толчее кто-то пихнул меня так, что я тяжело шлепнулась на землю.
Сквозь дымку пыли в шести футах от себя я увидела Мерфи с решительным выражением на широком красном лице. Он наклонился, отстегнул деревянную ногу, ловко прыгнул вперед и со страшной силой запустил своим протезом в голову аукционеру. Тот пошатнулся и рухнул, толпа в испуге расступилась.
Когда намеченная Фергюсом жертва упала, он остановился, яростно озираясь. Лоренц, помрачневший, неуклюжий, продирался сквозь толпу, положив руку на рукоять висевшего на поясе мачете.
Вся дрожа, я сидела на земле, чувствуя боль и страх: я поняла, что результатом моего непродуманного поведения станет то, что Фергюса, Лоренца и Мерфи основательно отдубасят. И это в лучшем случае.
Но тут появился Джейми.
— Встань, англичаночка, — тихо сказал он, склонившись надо мной и подавая руку.
Я поднялась, хотя колени дрожали. Сначала мне бросились в глаза топорщащиеся усы Риберна, потом я увидела позади Джейми Маклеода и поняла, что его шотландцы с ним. Тут мои колени подогнулись, но Джейми удержал меня в объятиях.
— Сделай что-нибудь, — взмолилась я дрожащим голосом, уткнувшись в его грудь. — Пожалуйста. Что-нибудь!
И Джейми, сохраняя, как всегда, присутствие духа, сделал то единственное, что могло унять бурлящую толпу и предотвратить неприятности. Он купил однорукого негра. И по иронии судьбы в результате моего сострадательного порыва я оказалась полноправной владелицей гвинейского чернокожего раба, однорукого, но вполне здорового и годного на роль производителя.
Я вздохнула, стараясь не думать о человеке, находившемся где-то у меня под ногами, накормленном и, как я надеялась, одетом. Удостоверяющие право владения бумаги, к которым мне и прикасаться-то было противно, свидетельствовали, что французский плантатор с Барбадоса продал своего раба, чистокровного негра-йоруба с Золотого Берега, однорукого, имеющего на левом плече клеймо в виде геральдической лилии и литеры «А», известного под прозванием Темерер-Смельчак. О том, что мне с ним делать, там не было сказано.
Джейми закончил просматривать бумаги, полученные от его знакомого масона, — очень похожие, насколько я могла видеть с борта корабля, на те, которые достались мне на Темерера, — и вернул их с благодарным поклоном, но унылым лицом. Мужчины обменялись еще несколькими фразами, пожали друг другу руки и разошлись.
— Все на борту? — осведомился Джейми, сойдя с трапа.
Слабый ветерок трепал синюю ленту, собиравшую сзади его гус-тые волосы в хвост.
— Так точно, сэр! — отрапортовал мистер Уоррен с небрежным кивком, который на торговом судне сходил за отдачу чести. — Будем отплывать?
