Но Элен опоздала. С радостным восклицанием англичанин широко раскинул руки для объятии.
— Боже! Кого я вижу! А я-то думал, что ты, девочка, уже далеко в чужих краях. Так все говорили. Как можно после этого верить досужим слухам?
Элен окаменела. Издалека, словно сквозь какую-то преграду, донесся до нее удивленный возглас Ричарда:
— Вы с ней знакомы, сэр Грандисон?
— Да я знаю ее почти с пеленок. Частенько я гостил в замке Тайви, а ее славный родитель был моим другом, пока мы не столкнулись на поле брани.
Изумлению Ричарда не было предела, но Элен испугало еще и другое. У нее за спиной послышался ехидный, лающий смех, а обернувшись, она увидела неописуемую радость на лице де Визи.
— Вот так-так… — бормотал он, — ну и птичка залетела к нам в клетку!
— Значит, все сказанное тобой раньше было ложью? С самого начала ты меня обманывала, водила за нос, как наивного дурачка? Я не мог даже представить, что леди Тайви согласится жить в каком-то вонючем убежище среди дикарей да еще защищать их мечом и кинжалом!
— Я защищала свою страну и память о своих предках! А за что воевал ты? Вероятно, за богатое приданое?
Стрела попала в цель и больно ранила.
— Как по твоим, установленным тобой законам ты мною распорядишься? Ты не казнил меня за покушение на свою жизнь, но теперь можешь меня и не пощадить, потому что я наследница Луэллина. Твой король только и мечтает оборвать последнюю ниточку в этом роду и будет доволен, если ты это сделаешь за него.
Ричард был готов заткнуть ей рот ладонью, хотя знал, что она в ярости может укусить его.
— Не болтай вздора, Элен, придержи язык!
Он был груб с нею, но мысленно твердил себе: «Спокойствие, Ричард, спокойствие. Любого зверя укрощают выдержкой и терпением».
— Теперь-то ты можешь мне не лгать и не выкручиваться? Можешь рассказать мне все как на духу?
— Какой исповеди ты от меня ждешь? — с вызовом вскинулась Элен.
— Тихо, тихо, — попытался умерить ее пыл Ричард. — Ладно, говори все, что придет в голову. Выдумывать истории ты мастерица. А я уж сам постараюсь отличить ложь от правды.
«Почему бы не открыться Ричарду? — подумала Элен. — Не сбросить с плеч тяжкую ношу — ведь он часто был великодушен, поступал справедливо. Немало жизней было спасено благодаря его вмешательству и доброй воле».
Но первый же его вопрос насторожил Элен.
— Я хочу знать, кто такой твой Рхис? Он существует на самом деле или это тоже твоя выдумка?
И она опять ему солгала:
— Да, он существует, но о нем я ничего тебе не скажу.
— Знай, Элен, что я его все равно разыщу. Король Эдуард требует от меня его головы. Я пошлю отряды моих людей в горы и поймаю его. Он предстанет перед королевским судом — жалкий, глупый и упрямый разбойник. И тебе его не спасти!
Они оба одновременно, в унисон тяжело вздохнули.
— Кто он, скажи? — настаивал Ричард. — И почему о нем сейчас ничего не слышно?
Элен молчала.
— Ты его любишь?
— Что? — ошеломленно переспросила Элен и тут же кивнула, представив в воображении заключенного в темницу Оуэна: — Да-да, я люблю его…
— А я-то надеялся… — печально произнес Ричард. — Я на многое готов ради тебя, Элен, но не смею обманывать своего короля. Может быть, мне удалось бы потянуть время, но де Визи… все время маячит у меня за спиной. Он и сейчас уже спешит, наверное, сообщить Эдуарду о том, кто ты такая.
Элен знала, как тяжело было произнести Ричарду эти слова, и сочувствовала ему. Но злой язычок снова ее подвел.
— А почему бы тебе самому не преподнести в подарок Эдуарду мою голову в благодарность за богатую невесту?
— Нет у меня никакой невесты. Я отказал Ранульфу де Боргу. Давно, уже на прошлой неделе.
На прошлой неделе? Значит, когда Элен впивалась в него ненавидящим взглядом, грубила ему, гнала от себя прочь — он вовсе и не думал о женитьбе? Она не могла поверить. Что же заставило нищего рыцаря отвергнуть возможное богатство?
— Почему ты это сделал?
— Ответа я не знаю сам, — сказал Ричард. — Может, ты мне его подскажешь?
«Неужели из-за меня? Нет, это невозможно!»
— Мне жаль, что ты огорчишь Эдуарда и я буду тому причиной.
— Думаю, что он не рассердится, если приданым моей невесты будет целый Уэльс.
После этих слов наступила напряженная тишина.
— Скажи честно, каковы твои намерения, Кентский Волк? — спросила она едва слышно.
— Жениться на наследнице короны Луэллинов. Думаю, английский король не откажет своему верному слуге в возможности заполучить эту призрачную корону. А если не мне, то кому-то другому. Родственницу Луэллина он уже не выпустит так просто из рук. Он назначит себя твоим опекуном.
— Но Эдуард не сможет насильно заставить меня идти под венец.
— Не тешь себя ложными надеждами. Твоего согласия даже не спросят.
— Но по уэльским законам…
— Где эти законы? Король их еще должен утвердить.
— Но я не рабыня твоего короля! Я свободная женщина. Я имею право уйти в монастырь, в конце концов!
— И из этого ничего не выйдет, — покачал головой Ричард. — Тебя или перехватят по дороге, или вытащат из монастыря силком.
— Но ведь Эдуард разрешил принцессе Гуилуан, дочери Луэллина, стать монахиней?
— Только потому, что она больная женщина, неспособная рожать детей. Ты — другое дело! Скольких претендентов на уэльский престол ты сможешь родить при желании…
Элен замахнулась, чтобы отвесить ему пощечину, но Ричард ловко увернулся.
— К тому же твои наследные земли в Тайви — жирный кусок. И дом. Деревянные стропила там, наверное, сгорели, но каменные стены еще стоят.
— Замолчи! — вскричала Элен.
Но тут же ей представилось видение — она возвращается в родительский дом и рядом с ней на коне ее муж. Ветер треплет выбившиеся из-под шлема его белокурые волосы…
Ричард с грустью всматривался в Элен. Что ждет эту вольнолюбивую дикарку при дворе? Да ее в первую же неделю с хрустом съедят многоопытные придворные дамы. Даже сам Эдуард — тонкий политик, заинтересованный в примирении с уэльскими мятежниками, — не оградит Элен от издевательств английских аристократок. Ричард все силы отдаст, чтобы убедить его в том, что такому деревцу надо расти только на той земле, где оно родилось. Может, Эдуард смилостивится и разрешит Элен до замужества оставаться на родине?
До замужества? Ричард уже сделал ей предложение, хотя и в шутливом тоне, но, судя по всему, не был ею услышан. Повторить это предложение сейчас он уже не решался. Если раньше она была его пленницей, то теперь между ними выросла стена. Она стала важной фигурой в серьезной дипломатической игре. В игре, где сам он, вероятно, всего лишь пешка.
