– Мистер Тримбл оказался очень полезен. Его помощи мне будет вполне достаточно.
Я воззвала к мистеру Тримблу:
– Неужели у вас нет семьи, с которой вам надо повидаться, мистер Тримбл?
– Уверяю вас, чем меньше я вижусь с ними, тем лучше.
– Но ваши овцы наверняка нуждаются в вас.
– Я оставил отару в надежных руках, так что теперь я в полном распоряжении вашего отца.
– Но, папа, кто-то же должен расшифровывать твои записи, а я уверена, что мистер Тримбл не в состоянии…
– Теперь я занимаюсь этим сам. Я обнаружил, что это вынуждает меня быть дисциплинированнее в выражении своих мыслей.
– Но… но мистер Тримбл наверняка не успевает вести еще и твою корреспонденцию.
– Разве? В последнее время я подписал несколько писем и столько же составил сам. По крайней мере, мне так кажется.
Что я прочла в глазах мистера Тримбла, тревогу?
– Если вы соблаговолите взглянуть на мои папки, мисс Уитерсби, то, я надеюсь, согласитесь со мной в том, что я все делаю вовремя.
– Но… счета! Аренда! – Должно же быть хотя бы что-нибудь, что мистер Тримбл недоделал. Что-то, для чего я буду нужна своему отцу.
В этот момент в комнату вошла мисс Хэнсфорд, держа в руках поднос с чаем, и водрузила его на стол между мистером Тримблом и мною.
Он подал мне чашку:
– Аренда уже уплачена. Авансом.
– Авансом? Но откуда у нас…
– Я убедил вашего отца потребовать скидки.
А я даже не знала, что такое возможно в принципе.
– Вы должны… Наверняка у вас есть какие-нибудь… – Отцу должно меня не хватать, не так ли? Должен же наступить такой момент, когда он устанет от мистера Тримбла и попросит меня вернуться.
После нашего разговора я забылась беспокойным, тревожным сном. Проснувшись, я некоторое время лежала, пытаясь найти в себе силы и желание сесть. Услыхав, как кто-то спускается по лестнице, я приподнялась на локте. В комнату крадучись вошел мистер Тримбл. Руки его были заняты…
– Это – мои бумаги?
– Это? – Он взглянул на документы с таким видом, словно видел их впервые и был поражен не меньше меня.
Я опустила ноги на пол и приняла сидячее положение:
– Они – мои! Что вы намерены с ними сделать?
– Они нужны мне для доклада…
– Вы не можете использовать их. Они принадлежат мне!
– …и я нигде не мог их найти. Единственным местом, куда я не заглядывал, оставалась ваша комната, вот я и… – Он вновь опустил взгляд на груду бумаг и пожал плечами.
– Но вы не можете…
Он исчез в кабинете отца, оставив меня кипятиться на диване. Сколько бы докладов и трактатов я ни написала от имени отца, сколько бы раз я ни ставила его подпись вместо своей, мне и в голову не могло прийти, что меня охватит такая безудержная ярость, как сейчас, когда я поняла, что мистер Тримбл намерен выдать мои труды за свои собственные.
Я заставила себя подняться на ноги. Прижав руку к виску, я сделала шаг. И еще один. Да, танцевать в ближайшее время я не смогу, и слава Богу, но в том, что дойти до кабинета сил у меня хватит, я не сомневалась.
Если только я не стану спешить.
Присев на стул, я перевела дух, выжидая, когда в голове утихнет пульсирующая боль.
Мне понадобилось несколько минут, чтобы добрести до кабинета, но, когда я переступила порог, наградой мне стал шок на лицах мужчин, словно они увидели перед собой ожившее привидение.
Признаюсь, что испытала некоторое удовлетворение.
Я подошла к столу, за которым отец с мистером Тримблом совещались… по поводу моих бумаг, если я правильно понимала сложившееся положение вещей.
– Я настаиваю на том, чтобы мне вернули бумаги, похищенные из моей спальни.
Отец нахмурился:
– Ты имеешь в виду заметки о твоих субантарктических островах?
– Да. Мои заметки. Время для написания доклада по ним выбрано почти безупречно… – С величайшим трудом переставляя ноги, я доковыляла до мистера Тримбла и уже потянулась к бумагам, как он схватил их в охапку. – Поистине безупречно, поскольку теперь я располагаю временем, чтобы поработать с ними.
Но отец отмел мои возражения небрежным взмахом руки:
– Нет, нет. Ты не в том состоянии. Вот почему у меня есть мистер Тримбл. Чтобы ты могла сосредоточиться на поисках супруга. А теперь, когда ты должна оправиться от травмы, необходимость освободить тебя от утомительной работы стала еще настоятельнее.
– Я уже оправилась. И стою перед вами, не так ли?
Мистер Тримбл тоже поднялся на ноги и взглянул на меня, словно призывая вновь повторить эти слова.
– Что ж, в таком случае предлагаю послать весточку адмиралу о том, что сегодня вечером вы можете присутствовать с ним на концерте.
– В этом нет необходимости. Я все еще чувствую легкую усталость и…
– Пожалуй, тогда вам лучше вернуться в свою спальню, вы не находите?
Комната поплыла у меня перед глазами, и я ухватилась за край стола, чтобы не лишиться чувств.
– Я не хочу никуда возвращаться.
– Это пойдет вам на пользу.
– Но я не желаю уходить отсюда. Никуда.
Отец озабоченно смотрел на меня:
– Ты переутомилась, Шарлотта. И ты…
– И я не желаю выходить замуж, и чтобы меня силой заставляли…
Отец обошел стол кругом, чтобы взять меня за руку:
– Недавние травмы сказались на твоем здоровье. Давай ты вернешься в малую гостиную и отдохнешь немного…
Но я не могла. И не хотела. Слова, перемежаемые слезами, потоком хлынули из моей души:
– Меня принуждают к тому, чего мне не хочется делать, тогда как на самом деле я всего лишь хочу быть нужной! – Крупная слезинка шлепнулась на стол отца. – Я просто хочу, чтобы все стало как прежде. Как раньше. Но по-другому.
Мистер Тримбл поднял меня на руки, вынес из комнаты и стал подниматься наверх по лестнице. Я обхватила его рукой за шею и спрятала лицо у него на груди.
– Я хочу, чтобы моя работа имела значение. И еще я хочу, чтобы она была моей собственной. – Но почему мне кажется, будто все пошло наперекосяк? Почему я чувствую себя так, словно меня расплющили в гербарном прессе? Словно кто-то вытягивает из меня силы, лишая радости жизни?
– Будь на то моя воля, вы бы ничего не хотели и не требовали.
– Но в этом-то все и дело. Я не хочу, чтобы с меня сдували пылинки, и я не хочу заботиться о чужих коллекциях. Я просто… Не знаю… Не понимаю, почему никого не интересует, чего я хочу. Меня просто заставляют делать то, чего хотят другие.
* * *
На следующее утро меня разбудил стук в дверь.
Я накрылась одеялом с головой, поскольку твердо решила, что больше никогда не смогу взглянуть в лицо ни отцу, ни мистеру Тримблу.
– Кто там?
Дверь скрипнула и приотворилась.
