Ее нога задела за выступающую планку, и она споткнулась.
— Осторожно, cara.
Подхватив жену за талию. Марко притянул ее к себе; его крепкое, мускулистое тело помогло ей удержаться на дрожащих ногах.
Кейт понимала, что это было отвратительно романтично, но он напоминал ей рыцаря в блестящих доспехах, который приветствовал гостей императора на белоснежном коне. Ослепительный герой.
Только у глупой школьницы — в который раз это пришло ей в голову! — могут появиться подобные мысли.
— Еще несколько ступенек, и мы дома, — прошептал ей на ухо Марко.
Так близко. И все же расстояние между ними, казалось, увеличилось до гигантской черной пропасти.
Ключ заскрипел в замочной скважине, и железные петли, скрипнув, позволили двери раскрыться.
Когда дверь за ними закрылась, ее глаза наполнились горячими слезами. Как глупо томиться по собственному мужу. Кейт прекрасно знала, что ему нет до нее никакого дела. У него была работа, а она лишь создает дополнительные трудности, и ничего более.
— Dio Madre.
Тихо выругавшись, Марко сбросил пальто и с помощью кремня зажег масляную лампу. Ожившее пламя осветило его торс. В мягком свете его белая, как итальянский мрамор, накрахмаленная полотняная сорочка подчеркивала скульптурные линии его плеч.
— Слава богу, все закончилось. Если бы я съел еще немного гусиной печенки, то умер бы прямо на месте.
Марко поставил лампу на тумбочку и повернулся. На стене отразился его силуэт в вышитом жилете цвета бургундского вина, клином спускавшемся на узкую талию.
— Отличная работа, Кейт. Без тебя невозможно было бы осуществить эту миссию, — сказал Марко, потянувшись к ней, чтобы принять у нее шаль.
Кейт отпрянула и быстро прошла в свою спальню. Стащив с ноги атласную туфельку, она швырнула ее на пол. Та запрыгала по деревянным доскам.
Марко вопросительно поднял бровь.
Черт его подери. Она не позволит ему увидеть, как распускает слюни, и не будет молить его о любви. Другая туфелька ударилась о стену с удовлетворенным шлепком.
— Что-то не так, cara?
— Нет.
Расстегнутое платье упало на пол, Кейт переступила через него и отшвырнула ногой на тканый ковер.
Взяв в руку свечу, Марко встал в дверях ее спальни.
— Я чем-то обидел тебя?
— Нет.
Неловко дергая шнуровку корсета, Кейт освободилась от нижней одежды. Треск пластинок из китового уса предупредил ее, что она ведет себя неподобающе, но она была настолько разъярена, что это не заботило ее, Пробормотав проклятие, она бросила корсет на стул возле туалетного столика.
— Ты всегда рвешь одежду после бала? — Марко аккуратно поднял смятое шелковое платье и встряхнул его. — Я и не представлял, что женился на такой мотовке.
— Не представлял, потому что никогда не намеревался жениться. — При виде его озадаченной улыбки в свете свечи все тихое кипение ее внутренних страхов и разочарований вырвалось наружу. — Теперь ты сам расплачиваешься за это.
Резко развернувшись, Кейт хотела подойти к умывальному столику, но ее тонкая сорочка зацепилась за шпингалет шкафа. Раздался резкий треск, и оторванный лоскут обнажил грудь.
Она почувствовала себя смешной. Униженной. Она знала, что выглядит абсурдно — стоит полуобнаженная и кричит как базарная торговка.
Если он засмеется, она убьет его.
— Кейт.
В его голосе не было и намека на веселье.
Господи. Крупная слеза скатилась по ее шоке.
— Ах, Бела.
— Не называй меня так.
Ее душили слезы.
— Почему?
Марко сделал шаг к ней.
Кейт отшатнулась, ненавидя себя за то, что чувствовала себя такой уязвимой. Всю свою жизнь она вела себя как сильная и уверенная в себе женщина. Охватившее се сейчас острое, болезненное ощущение отверженности, повернувшееся в ней стальным лезвием, было новым и тревожным.
— Я не могу не называть тебя так. Кейт. — Через иссиня-черную бахрому его ресниц блеснуло расплавленное золото. — Именно la Belladonna похитила мое сердце, — пробормотал он.
— Я всего-навсего украла твой кошелек, — прошептала Кейт. — Твое сердце осталось неприкосновенным.
— Ты просто не захотела его. Оно слишком черное и разбитое, чтобы привлечь кого-то. — Марко протянул руку и легко коснулся ее щеки. — Но всё остальное во мне принадлежит тебе, cara.
— О, si. Ты принадлежишь мне — и любой другой леди, которая бросит на тебя взгляд, — выпалила она.
— Ты ревнуешь? — мягко спросил он.
— Нет, — сказала она. По щекам текли слезы. — Я в ярости. Ты… ты…
Прежде чем она могла придумать нечто достаточно резкое и едкое, Марко поднял ее на руки и в два быстрых шага оказался у кровати.
— Поставь меня! — потребовала Кейт, колотя его кулаками в грудь.
— Как прикажешь.
Она отскочила от матраса, затем с легким вздохом приземлилась на пышное стеганое одеяло из гагачьего пуха.
— Уходи, — потребовала Кейт, прижимая к груди подушку.
Марко не сделал ни малейшего движения, чтобы подчиниться, а спокойно расстегнул верхнюю пуговицу сорочки и начал стаскивать ее через голову.
— Мы можем на время прекратить вражду и провести переговоры о заключении мира?
— К черту мирные конгрессы, — закричала Кейт. — Договаривайся об условиях сдачи с баронессой Открытая Грудь.
Словно ей требовалось дополнительное оружие, она схватила в руки вторую полушку.
— Объявление войны? — Марко уклонился от летящих в его сторону перьев. — Тогда, раз уж считается, что наступление — лучший вид обороны, я вынужден наступать.
Кейт кипела от злости и возмущения. Следующее, что она сделала, — это схватила книгу с прикроватной тумбочки.
— Diavolo!
Он вытянул руку, чтобы отразить удар.
— У Люцифера в аду молитвы не действуют, — резко заявила она.
— Отвергнутая женщина — крайне опасное существо.
— Отвергнутая! — насмешливо произнесла Кейт. — Словно я хочу тебя в своей постели.
Следующей книгой был тяжелый том Байрона в кожаном переплете, способный причинить серьезное увечье.
Пусть бессовестный тип флиртует с подбитым глазом.
Словно прочитав ее мысли, Марко мягко выругался и пригнулся как раз в тот момент, когда Кейт запустила новый снаряд. Бросив белоснежную сорочку на пол, он быстро приблизился к кровати — золотистый свет пробежал по его натянутым бронзовым мускулам.
Воздух со свистом вырвался у нее из груди, когда он бросился на кровать и пригвоздил ее к матрасу своим телом. Моментально задохнувшись, Кейт извивалась в безмолвном гневе, пытаясь освободиться от жара, охватившего ее с головы до ног.
